Кусакиро. Книга вторая

Маленькие пушистые комочки лежали в гнезде и тихонько питЮкали. Курочка любовно ухаживала за ними, поправляя клювом пушок каждому цыпленку и любовалась ими с непрекрытым восхищением. Сам петух подошел посмотреть на детишек. Глянул одним глазом, глянул вторым…

— Кокококие-то они у тебя черные получились, — сказал он. — Кокококак-то не в меня! — и потерял к ним интерес.

…Недавно у петуха появилась очередная фаворитка — молодая белая курочка. И все свое время он проводил подле нее, пытаясь поразить ее воображение размахом своего крыла и толщиной гребешка…

Курочка обиделась на такое невнимание своего повелителя и мужа. Она не ревновала, нет. В курятнике это было не принято и даже считалось неприличным. Но не признавать своих детей, потому, что они не такие, как ты…

— Интересно, — пробормотала она, — а на что он рассчитывал, если я сама — черная. Они в меня уродились. И я очень горда вами, мои крошки!

Цыплята запикали громче, словно одобряя слова матери и забились под ее теплую грудку.

… Когда рассвело, Кусакиро скомандовал "подъем и построение". Во дворе выстроились все военнообязанные и вольнонаемные, а также будущие призывники. Первым, конечно, стоял сэр Рубик, за ним — Гарри, потом — базилевс Василий, молодой призывник Лаки, вольнонаемная миссис Джулия, вышедшая из декретного отпуска, подросшая и очень желающая выглядеть взрослой, Джуна, психолог Алиса, интендант Мурыся и замыкала строй козочка Зоя, из неопределившихся.

Она, в общем-то, уже подросла и начала спортивные тренировки и обучение командам, но до сих пор не могла для себя решить: заниматься ли ей военной карьерой или полностью посвятить себя искусству.

По характеру Зоя была неуверенной и стеснительной и горячее желание сэра Рубика и Кусакиро воспитать из нее "боевую козу", пока не воплощалось в реальность. Зоя выполняла команды нерешительно и словно стесняясь. Часто пряталась за пасущуюся рядом мать, которая не была против физического развития девочки, но и не одобряла планов на участие в боевых операциях.

— Ты рождена козой, — любила повторять она, — ну так и будь козой! Жуй траву и смотри на солнышко. А когда придет время, рожай козлят и давай молоко. Что тебе еще нужно? Не понимаю…

Зоя вежливо выслушивала нотации матери и не перечила ей. Но внутри нее жили мечты и не всегда понятные ей эмоции.

После рассказов Кусакиро о прошлых великих сражениях, она в своих фантазиях представляла себя рогатой валькирией, мечущейся в самом центре схватки. От ее рогов разлетались в стороны лисы, волки и даже медведи. Она пела боевую песню победы "МЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕ" и эта песня разносилась по лесам, достигая самых берегов далекого моря, о котором она слышала, но никогда не видела.

Но когда она оставалась наедине с собой, в ней просыпалась другая личность. Мягкая и нежная, с утонченным вкусом. Зоя втайне мечтала стать ландшафтным дизайнером. И практиковалась в этом всегда, когда не была занята тренировками с сэром Рубиком.

Ей нравилось украшать мир вокруг себя. Она выедала траву в форме сердечек, ромбиков и звездочек, катала носом небольшие камни, составляя из них подобие альпийских горок, копытцем рыла крошечные бассейны, которые во время дождей быстро заполнялись водой и туда прыгали разноцветные луговые лягушки. В общем, Зоя была художником в душе. Но и долг перед Братством, в которое ее собирались принять, как только она научится выполнять все необходимые команды, не оспаривала, а только обреченно вздыхала и шла на очередную тренировку.

Поэтому Зоя находилась на распутье осознания своего жизненного предназначения. Она вовсе не хотела быть похожей на свою добрую, ласковую, заботливую, но весьма ограниченную в понятиях мать. Вершина желаний которой заключалась в поедании сочной травы и лежании на солнышке…

Люсинда не присутствовала на построение. Во-первых, она еще находилась в трауре по своим любимым, так рано ушедшим на Радугу, деткам, а во-вторых, новообращенная Кусинда, последняя выжившая из помёта, была еще слишком мала, чтобы оставаться одной. Главной обязанностью Люсинды было растить единственную наследницу Кусакиро здоровой и прививать ей правила хорошего тона, а также обучать тонкостям дипломатии и женским хитростям.

После рождения котят и внезапной смерти двоих из них, Люсинда сильно изменилась. Она уже не была похожа на ту наивную девушку, с которой встретился зимой наш самурай. За такой короткий период времени произошло столько невероятных радостных и печальных событий, что Люсинда быстро повзрослела и начала осознавать быстротечность жизни и непредсказуемость событий, она стала мудрее и решительнее. Материнский инстинкт и боль потери сына и дочери закалили ее волю, как закаляется железо, сначала раскаляясь в огнедышащем тигле, а затем ныряя в ледяную воду; оставили глубокие рваные раны на тонком кружевном полотне ее нежной души, которые пока не удавалось заштопать.