Кусакиро. Книга вторая

— Кряк это "встать на крыло"? — спросил борзый селезень. — У меня есть ноги! Одна и еще одна! Я на них стою! Я не акробат сизокрылый, чтобы делать "стойку" на крыльях! Это вы, псы, специалисты по разным "стойкам" охотничьим. И всё, между прочим, для того, чтобы на наших братьев и сестер, бедных диких лесных уточек, охотиться! Совести у вас нет!

— Глупые вы птицы! — потеряв терпение лаяла Джулия. — Если бы мы не охотились на диких уток, то вас бы давно съели! А так мы вам жизнь практически спасаем! Неблагодарные потомки птеродактилей! А то, что мы от лис и пронырливых хорьков вас здесь защищаем, тоже забыли?

Утки проглотили языки, представив себя в духовке, начинёнными яблоками или капустой, или лежащими на стылой земле с разорванной лисами шеей. Поняв, наконец, и осознав свою удачу, они благодарно заголосили, обступив Джулию кольцом и поведя вокруг нее хоровод.

— Слава! Слава отважным охотникам! Мужественным защитникам! Великим спасителям!

Фыркнув от досады на непонятливых птиц, давно забывших свои корни, Джулия отправилась искать своего брата Гарри, который обучал племянницу Джуну хитростям сидения в засаде и "поднимания" добычи с ее лёжек.

Джуна с любопытством слушала дядины охотничьи байки, задавала вопросы, пыталась повторять нужные "стойки" на дичь или мелкого зверя. Девочка была очень способной, быстро запоминая сложную науку. Дядя чувствовал себя великим гуру, учителем-пестуном и старался по максимуму передать свой опыт любимой племяшке.

— Вот смотри, — говорил дядя Гарри, — если в камышах ты почуяла утку, то должна остановиться, замереть и поднять переднюю лапу. Тем самым ты сообщаешь своему хозяину, что дичь близко.

Джуна села и подняла лапу, как будто сидела за партой и просила учителя вызвать ее к доске.

— Так, дядя Гарри? — поинтересовалась она.

— Да нет же! — ответил Гарри. — Лапа должна быть согнута в локте и находиться строго параллельно земле. И ты должна не сидеть, виляя хвостом, а ровно стоять на оставшихся трех лапах, а хвост вытянуть в "струнку".

Джуна выполнила упражнение. При этом она зачем-то подняла вместо передней лапы заднюю и стала напоминать балерину, вставшую на карачки и делающую "ласточку". Старательно вытягивая носок и заодно и шею, она смотрела на реакцию Гарри, который начал давиться от смеха, глядя на этот балетный этюд.

— Кхы, кхы, кхы, — наконец прокашлялся он. — Джуна, ты очень изящно это проделала, но все-таки в следующий раз постарайся не перепутать передние лапы с задними. Повторяй за мной еще раз. Вот так стоишь, и вот так поднимаешь лапу. Спина ровная, брюхо втянуто. Воооооот, молодец! Ведь можешь, когда захочешь! Умница!

Джуна завертелась волчком от радости, услышав похвалу в свой адрес. Она любила учиться и всегда слушала старших.

Сэр Рубик в это время продолжал дрессировать козу Зойку. Зойка очень старалась, чтобы ее тренировочные экзерсисы удовлетворяли взыскательный вкус начальства. Она хорошо выучила команду "ко мне" и прибегала строго с правой стороны, обежав сидящего и наблюдающего за ней Рубика сзади. Затем приседала на задние ножки, изображая положение "сидеть" у его левого бедра и застывала, вытянув шею, насколько это было возможно.

Команда "голос" тоже ей хорошо удавалась. Зойка научилась "мекать" так похоже на лай маленькой собачки, что соседский страшный кобель Джуманджи даже как-то спросил Рубика через забор: "Вы что, там себе болонку ещё завели, что ли?"

У сэра Рубика были некоторые разногласия с соседским кобелём. Они не сходились во мнении теоретической относительности пользы и практического вкуса вареных и сырых мозговых косточек. Джуманджи считал, что главное — это "вкусно", а сэр Рубик высказывал сомнение, что "вкусно" должно быть вторичным, а главным должно быть "сытно"!

Поэтому на вопрос Джуманджи о болонке, Рубик ответил коротко.

— Протри глаза, слепец, мы тут занимаемся дрессурой с гораздо более опасным зверем. У него длинные и острые как пики клыки вырастут прямо из головы, а ты, выкидыш опоссума, будешь молиться, чтобы его разъяренный взгляд не упал на тебя! Одним ударом таких клыков тебе, блохоносец, выпустят кишки, и ты не успеешь даже моргнуть и вспомнить свою маму!

Джуманджи приникал налитым кровью глазом к дырке в заборе и пытался разглядеть страшную зверюгу. Увидев что-то белое, крупное и лохматое на длинных ногах, и решив, что перед ним южно-русская овчарка, которая и вправду похожа на огромную болонку, но с волками справляется играючи, Джуманджи низко завыл и, поджав хвост, ретировАлся в свою будку, где улегся, вытянув лапы и положив на них голову величиной с футбольный мяч, клацнул челюстями и стал с грустью наблюдать за проходящей мимо действительностью и переживать за своё попранное право сильнейшего и страшнейшего.