Кусакиро. Книга вторая

Когда Кусакиро вошел в комнату, Люсинда уже проигрывала в этой хитрой игре по всем позициям. У нее не осталось ничего, кроме вчерашней газеты, лежащей на столе, которую Кусинда еще не успела "выиграть", а точнее — "заиграть". Да и то, только потому, что сама Кусинда никак не могла сообразить зачем ей эта газета? Читать она не умела, для лотка она не годилась и жевать ее было невкусно… Драть! Ее можно драть когтями в клочья! Вот! Кусинда подскочила на месте от радости вдруг посетившего ее озарения.

В глазах Кусинды зажёгся алчный огонек, и она, выскочив из вороха выигранных в "честной игре" вещиц, собралась нанести "последний удар" по имущественному благосостоянию своей матери…

— Доча, а что это у вас тут творится! — задал вопрос Кусакиро, с удивлением оглядывая комнату, в которой все мелкие вещи оказались сваленными в одном углу. — Что происходит, я вас спрашиваю?

— А это моя куча-мала! — радостно сообщила Кусинда. — Теперь это все — мое!

В куче-мале проглядывали знакомые Кусакиро вещи: игрушки для котов — "мышки" с веревочными хвостиками, Ларисин теплый вязаный носок, черный шнурок от ботинок Александра, клубочек шерстяной пряжи, конфетка в обертке, основательно погрызенная и припрятанная Мурыськой, плетеный коврик, стащенный с кресла, пара катушек с нитками… Апофеозом всего этого "добра" являлась миска с сухим кормом. Хоть там и осталось всего несколько вкусных кусочков, но все равно, это был главный трофей!

Люсинда растерянно глядела на своего супруга. Немое изумление и просьба о помощи светились в ее глазах. Кусакиро понял, что пора приструнить маленькую скопидомку.

— Таааак, — сказал он, — теперь мы играем в другую игру — "Кто в доме хозяин?"

— А как в нее играть? — тут же спросила заинтересованная Кусинда. — Ведь я же не знаю правил!

— Правила такие, — ответил Кусакиро, — кто первый разнесет эту кучу-малу по местам откуда взял, тот и будет главным в доме три следующих дня!

— Ого! — воскликнула восхищенная Кусинда. — Папа, ну конечно это буду я!

В мгновенье ока она раскидала свою кучу-малу по местам начальной дислокации вещей. Пока Кусакиро самолично затаскивал коврик на кресло, а Люсинда отодвигала носом миску с остатками корма подальше от суетящейся Кусинды, чтобы та ненароком не села в нее маленьким задком, и потом не пришлось собирать еще и рассыпавшийся корм, сама Великая Комбинаторша в "темпе вальса" распределила все мелочи по местам. Не могу сказать, что это выглядело аккуратно, но всё же, перестало быть просто "кучей". Шнурок она просто положила в ботинок со словами "не могу же я вдёрнуть его в эти маленькие дырочки своими лапками, сам постарается…" Катушки с нитками и клубочек были возвращены в плетеную корзинку с рукоделием, стоящую возле кресла, носок отнесен в спальню и положен на кровать, бумажные "мышки" с веревочными хвостиками "загнаны" под шкаф, где им "самое место", конфетка немного пожёвана и возвращена почти целой и невредимой под тумбочку… Все "нашло" свои места.

— Всё! Я — первая, на коне военная! Папа, а ты — второй, золотой! Мама, а ты третья — серебряная! Теперь три дня я буду главным главнюком в доме! Да, папа?

— Конечно, моя милая, — скрывая улыбку в усы подтвердил Кусакиро и тихо добавил, почти просебя, — конечно, ты всегда будешь главной: и в доме, и в моем сердце; и три дня, и всю мою жизнь. Ты всегда будешь главной…

…Наступил теплый вечер. Ласковое солнце закатилось за лесные вершины и спряталось там до утра, птицы замолкли и только пятнистые кукушки далеко в лесу куковали, соревнуясь между собой в отсчитывании земных лет всем живущим…

Эту летнюю ночь

проводим мы вместе с тобою —

и во мраке звучат

несказанным очарованьем

даже дальнего грома раскаты…

(Ёсии Исаму)

ГЛАВА 21. ПОКА ЖИВО ВОСПОМИНАНЬЕ

Кто человек? «Венец природы»?

И «эволюции венец»?

Какой мы, кстати, все «породы»?

Кто объяснит мне, наконец?

Да и одной ли мы породы?

Сомненья гложут, хоть убей!

А то иные, вон, уроды

Похожи мало на людей.

И дело тут не в цвете кожи.

Цвет кожи вовсе ни при чём.

Но всё ж друг с другом мы не схожи.

Всё больше убеждаюсь в том.

Ведь есть средь нас людей немало.

Кто мимо горя не пройдёт.

И кошку, что без сил лежала,

Поднимет, выходит, спасёт.

Возьмёт приблудного щеночка —

И вырастет прекрасный пёс,

В чьей жизни мог поставить точку

Трескучий утренний мороз.

А вот иная вам картина: