Кустырь

– Искилу. Белка… – шёпотом повторила Яна, и Мартин одобрительно кивнул ей головой, оторвавшись от рассматривания зверька. Она улыбнулась и указала на Мартина пальцем, после чего и он попробовал произнести название животного на русском. Получилось не слишком ловко, из-за чего они рассмеялись, спугнув утолившую жажду белку обратно на дерево.

Вечер сгущался. После появления белки Мартин смог объяснить девушке ещё несколько слов на португальском с помощью окружающих их предметов. Теперь Яна знала, как на родном Мартину языке будет «книга» и «дерево», «рубашка» и «рука»: последнее парень объяснил, чуть-чуть сжав в своих пальцах её запястье.

Когда стало окончательно холодно, Яна жестом показала Мартину, что пора идти. Они вместе прошли через парк, в котором уже давно горели фонари, до её дома и подъезда с закрытой, толстой и снабжённой домофоном дверью. Мартин сел на деревянную лавочку перед подъездом и поманил за собой Яну, после чего изобразил, будто что-то пишет на своей ладони.

Яна достала из сумки ручку и, немного поколебавшись, свою записную книжку. Она не показывала её никому, тем более парням: боялась, что они могут высмеять её любовь к цветным ручкам и крохотным цветочкам на полях. В этом блокноте она собирала строки из окружающего мира, которые ей нравились. Не обязательно из книг, а прозвучавшие при ней вслух или обнаруженные в журналах, газетах, на билбордах. Девушка никогда не решилась бы дать такую личную вещь никому, кто мог бы её прочитать. То есть совсем никому среди её знакомых, кроме Мартина.

Яна открыла ему чистый разворот и дала фиолетовую гелевую ручку. Мартин развернул блокнот боком и неожиданно широко изобразил узнаваемые центральные ворота в парк. Девушка старалась не выказывать своего удивления и восторга, только во все глаза смотрела на его руки, запоминая стремительные движения и тон кожи. Тонкие пальцы, лёгкий нажим, обострившиеся костяшки, летящие линии… На странице проступили две колонны, решетчатая арка главных ворот и калитки. Деталей было немного: Мартин не показывал, как умеет рисовать, просто делал место узнаваемым. В конце он написал на листе: «17.30?», чем вверг Яну в лёгкую панику. Показалось, будто он пишет на её языке – так внезапно появились эти цифры.

Она кивнула и забрала блокнот и ручку. Мартин без слов дал понять, что завтра будет ждать её там. Яна с некоторым усилием над своей робостью подняла глаза: он смотрел на неё с теплотой и улыбался, а в его глазах отражались блики желтоватых фонарей.

– Ну если нету, девушка, где ж я вам возьму? Сама напишу? Нету. И не будет, – Яну в библиотеке ждал крайне нерадушный приём. Она нашла по каталогу, состоящему из твердых картонок, заполняющих длинные шкафчики с литерами возле ручек, что в библиотеке, в хранилище, должен быть русско-португальский разговорник, написанный ещё до её рождения. Чтобы ей его выдали, нужно было написать запрос, довольно объёмный и официальный. Потом подождать ровно неделю, и это только ради того, чтобы услышать отказ.

«Выдан. И не вернули. Возьмите испанский, он похож».

И всё, иди, куда хочешь. На её робкие просьбы найти аналог она получила только раздражительную отповедь.

По пути обратно в офис из библиотеки, куда она ходила в свой обеденный перерыв, Яна думала, что будет дальше. Мартин встречал её почти каждый день, провожал домой и уходил, а она всё так же не чувствовала в себе решимости пригласить его к себе. Он всегда держался спокойно, доброжелательно и улыбался, а её терзало чувство, что именно на ней лежит ответственность за дальнейшие шаги.

Яна понимала, что нравится Мартину, но никак не могла понять, как она сама относится к нему. Да и как это можно просто понять, когда выстроить между ними диалог было практически невозможно. Да, он говорил своё потешное «ждраству» и ещё несколько слов, которым за эти дни научила его Яна, но этого было бесконечно мало.

Яна зашла в офис, думая о том, как решить эту безвыходную проблему. Ведь не будет же он ходить за ней бесконечно. Трезво расценивая свою привлекательность, девушка считала, что уже на следующей неделе его решимость будет давать сбой. Она приостановилась возле зеркала в коридоре и всмотрелась в себя.

«Удивительно, что он и неделю-то проходил».

– А ты чего приуныла, солнце? Пойдём лучше чаю попьём.

Раиса Ивановна была женщиной многоопытной. Сама о себе так и говорила, напрямую и громко. А вот шёпотом по компании ходила история о том, что Раиса была центральным фигурантом по серьёзному экономическому делу, но её оправдали, хотя суммы в деле значились астрономические. И после всех этих событий она пришла к ним, в их небольшую фирму, чтобы провести спокойно старость.

Её внешняя обширность и доброжелательность вводила в заблуждение незнакомых с ней людей. Проницательная и требовательная, она очень любила сотрудников исполнительных и старательных, так что Яна была её фаворит.