Кусучий случай, или няня для обреченного

— Он должен был быть моим сыном! Моим! — зарычали на меня. — Я безумно хотел р-р-ребенка! И бр-р-рат об этом знал!

— А вы пр-р-редставьть, что вы нашли его в снегу! — зарычала я в отчет, выдавая раскатистое и фыркающее «ррр». — Что вам его подбр-р-росили! И тепер-р-рь он ваш!

— Я очень богат, но вообр-р-ражение у меня бедное! — пошутило его величество. Надо будет запомнить!

— Ты пер-р-речер-р-ркнула тр-р-рон для нашего с тобой р-р-ребенка! — хрипло произнесло чудовище, глядя на меня горящими глазами. — После меня тр-р-рон унаследует пер-р-рвенец! И нашим пер-р-рвенцом с твоей легкой р-р-руки стал пр-р-ринц!

— Замечательно, — заметила я, видя, как скалится пасть и как морщится морда. — Другие короли, между прочим, жен меняют, чтобы им сына — наследника родили. А у нас готовый!

— Он станет таким, каким был его отец! — послышался рык. — Первое пророчество оракула было именно таким.

Ну тогда я дважды молодец! Ай — да, няня!

— Где в пр-р-рор-р-рочестве сказано, что как его настоящий отец? Где? — зарычала я прямо в огромную морду.

Если бы кто-то видел нас со стороны в этот момент! Стоит себе такая красавица от горшка два вершка, склонилась и рычит в морду огромному зверю.

— Может, р-р-речь идет, о том, кого пр-р-ринц будет считать отцом? — прищурилась я, понимая, что сейчас озверею. И не просто озверею, так еще и укушу! За ухо, например!

— Возможно, ты и пр-р-рава, — клыки исчезли, а взгляд зверя скользнул вниз.

Я провела рукой по груди и… Ой! Простите! У нас тут… эм… зрители вывалились с трибуны! Им тоже было интересно посмотреть, что тут происходит!

1.2

— Ой! — дернулась я, поймав на себе страшный взгляд. — Извините! Я тут это… Вы… То есть, ты… Ой, вы…

На меня плавной походкой двигалось чудовище.

Его когти распороли ковер.

Один прыжок повалил меня на пол. Я упала и в последний момент, почувствовала, как под мою руку под мою голову, чтобы бережно ее опустить!

Через мгновенье я чувствовала, что меня вот-вот раздерут на части и убьют на месте глубоким, кровожадным поцелуем. Когтистые пальцы схватили одну из любопытных преступниц и сжали ее. Но пальцы решили, что сами не справятся, и позвали на помощь кровожадные губы, только что оторвавшиеся от убийственно страстного поцелуя. На помощь одной преступнице пришла вторая преступница. Однако, программа защиты свидетелей на нее не распространялась. Поэтому жадные поцелуи и руки с непередаваемой страстью обезвреживали целую банду.

— Мамочки, — ойкнула я. Мои пальцы впивались в чужой ковер. Если завтра на пушистом ковре будут две проплешины, знайте. Это была я.

Кажется, теперь я понимаю, что значит, броситься на невесту на свадьбе, разорвать в клочья ее прекрасные юбки, смять расшитый драгоценностями корсет, а потом на глазах всех гостей продемонстрировать, что намерения ну прямо очень серьезные!

Когда-то я читала, что на первой брачной ночи королей могла присутствовать целая делегация, удостоверяющая, что «таки было». Причем, делегация со стороны жениха выдыхала с облегчением: «Таки смог!». А делегация со стороны невесты: «Таки девственница!». Где-то еще стоял архиепископ, который проверял, насколько богоугоден был процесс.

Внезапно его величество замер, склонившись надо мной. Он тяжело дышал.

Рука с перстнями скользила от моего живота вверх. Со страстным нажимом она выглаживала полосу на съехавшем корсете, ведущую к шее.

Его величество низко склонил голову. Я не видела его лица из-за волос, зашторивших лицо.

— Зачем ты это сделала… — послышался тихий рык. — Ты же знаешь, что в тот момент, когда я держал тебя на руках и целовал, я уже не могу остановиться, пока не получу всю тебя без остатка…

Я уже потянула корсет вверх.

— Заправь, не дразни, — послышался выдох…

Его пальцы обняли одну из преступниц сквозь плотную ткань корсета. Было слышно, как из его губ вырвался мучительный вздох.

— Нет, нельзя, — прошептал он, мотнув головой. Дрожащая рука с когтями накрывала собой истерзанных и измученных поцелуями преступниц. — Иначе оракул не проведет ритуал.

— Опять оракул? — ужаснулась я, все еще тяжело дыша.

1.3

— Ты не понимаешь, — послышался голос Его Величества. — Такой магией, которой владеет оракул, в мире не владеет никто. И не будет владеть. Твой срок уже четыре раза успеет пройти. А я буду прежним. И оракул привязывает тебя ко мне. Поэтому ты будешь жить столько, сколько и я. И стареть ты будешь так же… Моя мать была человеком. Она прожила больше трехсот лет. И выглядела, как на портрете.

Я бросила взгляд на портрет. На нем была изображена трехсотлетняя красавица. С виду она была молодой. А по нашим меркам для нее нанял киллера пенсионный фонд, а черви на кладбище давали ориентировки своим прапраправнукам, кого, собственно, нужно ждать.

— Я не знала, — прошептала я.

— Однажды мой отец встретил девушку, на которой был тот самый запах, от которого он сходил с ума… Он ему даже снился…

— Погоди, — понюхала я себя. — Ты хочешь сказать, что все решает…