Кусучий случай, или няня для обреченного

Меня отбросило в сторону, я разжала руки и Титикака выскользнул на пол.

— С дороги, мышь! — рявкнули на меня, устремляясь к принцу.

Я не знаю, как у меня хватило сил и скорости, но я схватила меч, который валялся рядом. Видимо, он выпал из руки стражника, когда его доедали.

— Мыши — страшные звери! — прорычала я, опуская меч прямо на спину дяди.

Он резко развернулся, выбив меч у меня из рук огромной лапой. Как вдруг он завалился, хрипя и дергаясь. Дернувшись еще раз, он затих…

Я резко обернулась в сторону, откуда был выстрел. Любимый стоял в человеческом обличье, зажимая кровь на правой руке. Левая рука медленно опускала арбалет.

— Попал, — послышался страшный хриплый голос. Арбалет вывалился на пол.

— Сумрак! — крикнула я, бросаясь к нему, пока Титикака гордо ходил кругами мимо трупа. И рычал на него…

— Сумрак… Сума, — прошептала я, ловя любимого и пытаясь его удержать… Я никогда его так не называла… — Сумрак… Мой Сумрак…

Видимо, урок со стрелой даром не прошел!

— На помощь! — в отчаянии крикнула я, глядя на огромного раненого зверя.

— Нет! — прорычал страшный голос любимого. Он хрипло выдохнул и встал сам. Шатаясь, едва наступая на больную лапу, он шел.

— Рана… Рана серьезная… — тряслась я, видя, как он еле идет. — Может, полежишь?

— Нет! — рыкнули на меня. Волки ввалились всей гурьбой. Братья обернулись на ходу.

— Ваше величество! — крикнули они, доставая флаконы с зельями.

— Пр-р-рочь! — рявкнули на них так, что сотряслись стены. Волки замерли, боясь подойти. Бородатый двигался по стеночке, звеня кожаной сумкой.

— Возьми… — прошептал он, а сумка скользнула по кровавому полу. — Там все…

— Там все подписано! Я уже знаю, — вздохнула я, ловя сумку. Волки скрылись.

— Ну милый, ну хороший мой, — уговаривала я, доставая первый пузырек. На меня скалились, рычали, я жмурилась, но откупоривала зелье. — Ну потерпи! Куда!!!

Я поймала его за окровавленный хвост. На меня тут же огрызнулись.

— Э, не! — выдохнула я, замечая рану на спине. — Я подую, я обещаю…

1.7

Страшный рык оповещал всех, что добрый доктор Айболит все-таки добрался до ран. На полу валялись пустые флаконы. Я зажмурилась, слыша как с меня сдувают скальп рыком.

— Будем думать, что ты сдуваешь с меня пылинки, — заметила я, видя, как раны начинают стягиваться. — Куда пошел! А на руке, ой, то есть на лапе мы так оставим? Нет, нет, нет… И не надо мне тут: «Рррррр!». Я тебя за ушком почешу. И даже левее…

С меня опять, чуть не сдули скальп.

— Добрый доктор Айболит еще не закончил! — выдохнула я, краем глаза отслеживая то, как Титикака охотится на дохлого дядю. Он и выпрыгивал, и рычал и скалился. Мамин защитник.

— Вот и все, — выдохнула я, отшвырнул последний флакон. И тут я почувствовала, как по моей руке прошелся шершавый, как наждачка язык.

— Я тебя тоже … очень сильно… — прошептала я, чувствуя, как силы мне изменяют.

Я видела, как он снова обернулся человеком, подошел ко мне и просто молча обнял. Мне кажется, что в последние несколько дней я жила только ради этого.

— И все-таки, мыши — очень страшные звери… — послышался голос.

— Очень, — прошептала я, вспоминая, как бросилась с мечом на страшное чудовище.

— Вот, — прошептала я, вспомнив про шубу. — Сегодня должна была быть наша свадьба… Но так получилось… Я не знаю ваших обычаев… Но я читала, что если шубу невеста не смогла сохранить, то свадьбы не будет… Я знаю, что тебя много раз предавали… Но…

Я осторожно достала из рукава кусочек драгоценной шубы и протянула его любимому.

— Я… Я не смогла сберечь ее полностью… — со слезами на глазах прошептала я. — Поэтому берегла маленькую частичку…

Я осторожно вложила ее в когтистую руку, закрывая ее.

— Так что ты был всегда со мной, — выдохнула я, видя, как его рука начинает дрожать. И сжимает мою вместе с кусочком шубы. — Всегда… Знаешь, мне казалось, что она действительно пахнет тобой…

Я доставала этот кусочек в тот момент, пока никто не видит. Мое маленькое сокровище лежало у меня в рукаве. И придавало мне сил.

Меня обняли так сильно, обхватив двумя руками, что я заплакала.

— Ой! — внезапно почувствовала я, как в корсете зашевелился придавленный волчонок.

Я схватилась за живот, чувствуя, как маленький пленник корсета просится на волю…

— Ой, да что ж ты… — простонала я, пытаясь его оттуда вытряхнуть.

— Что? — спросили меня.

— Погоди, — простонала я, дуя губы и пытаясь выдохнуть так, чтобы малыш выскользнул из корсета — Не мешай… Я хотела тебе сказать… У нас тут … прибавление… Учти! Я никому его не отдам!

1.8

Мне пришлось встать на колени и вытащить малыша из-под рваной юбки.

— Я его в камере нашла… — заметила я, понимая, что любимый сейчас умрет от инфаркта. — Посмотри, какой он худой… Это волчонок той служанки… Мы сидели с ним вместе… Я спрятала его в корсет, когда его хотели убить… Так что теперь это тоже наш малыш…

Так, инфаркт мы предотвратили. Но эти глаза я запомню надолго!

Тощий волчонок жалобно выл и рвался. А я его утешала, гладя по голове.

— Хорошо, — послышался голос. Мне кажется, что после пережитого любимый был согласен на все.