Кутузов. Книга 2. Сей идол северных дружин

Раненный в щеку, с перебинтованным лицом, он отдавал приказания адъютантам и последними словами ругал австрийских колонновожатых, избравших для отхода такие пути, по которым невозможно было провести пушки, и их пришлось заклепать и бросить.

Ежеминутно поступали сведения о потерях: генерал-лейтенант Эссен тяжело ранен и в безнадежном состоянии; ранены генералы Сакен, Депрерадович, Елжицкий, Репнинский. Генерал-майоры Берг, Миллер 1-й и Миллер 2-й взяты раненными в плен. Пленены генерал-лейтенанты Пршибышевский и Вимпфен, генерал-майоры Селехов, Штрик, Шевляков.

– Ваше высокопревосходительство! – доложил Дишканец. – Смертельно ранен и захвачен французами флигель-адъютант…

«Боже! Неужели Фердинанд…»

– …граф Тизенгаузен…

Как бы не слыша этого сообщения, Михаил Илларионович спокойно осведомился:

– Каков общий урон в войсках?

– Убыло, по первым подсчетам, до двадцати тысяч…

Главнокомандующий повысил голос, отдавая новые приказания начальникам частей и колонновожатым. Продиктовал предписание руководившему арьергардом князю Багратиону. Казалось, он обрел особенное хладнокровие и решимость. Лишь подробности несчастного боя неотвязно напоминали о себе, мучая больше, чем рана…

…Еще до восхода солнца Кутузов в небольшой свите, сопровождавшей императора Александра, поднялся на Праценские высоты. Густой молочный туман сплошной рекой заливал холмистое поле между высотами и речкой Гольбах, за которой должны были находиться французы.

Было холодно, и государь грел дыханием руки. Отделившись от свиты, он двинулся мимо биваков четвертой колонны; Кутузов последовал за ним. У бригады, которой командовал генерал-майор Берг, император слез с лошади. Вместе с Кутузовым они подошли к командирскому костру и грелись у огня.

– Что, твои ружья заряжены? – обратился Александр к Бергу.

Генерал, не получивший диспозиции, даже не знал, что предстоит сражение.

– Нет, ваше величество, но я сейчас же отдам приказ! – поспешно ответил он, подымаясь от костра.

Император сел на коня и, улыбаясь, спросил Кутузова:

– Ну что? Как вы полагаете? Дело пойдет хорошо?

Михаил Илларионович тотчас вызвал на лице придворную улыбку:

– Кто может сомневаться в победе под предводительством вашего величества!

Александр нахмурился:

– Нет, командуете здесь вы! Я только зритель…

На эти слова Кутузов ответил светским поклоном. Когда же государь удалился, Михаил Илларионович, покачав своей седой головой, по-немецки сказал Бергу:

– Вот, Григорий Максимович! Прекрасно! Я должен здесь командовать, когда даже не распорядился этой атакой. Да и не хотел вовсе предпринимать ее!

Исполнительный немец в изумлении слушал это откровенное признание.

Между тем три первые колонны потянулись влево, проваливаясь рота за ротой в туманной пелене. Но четвертая все еще располагалась на привале; ружья были сложены в козлах. Раздраженный император послал за Кутузовым.

– Михайла Ларионович! – встретил он главнокомандующего. – Почему не идете вперед?

Кутузов медленно ответил:

– Я поджидаю, чтобы все пособрались…

– Но мы не на Царицыном лугу, где не начинают парада, пока не придут все полки! – возмутился император.

– Государь! – со вздохом проговорил Кутузов. – Потому-то я и не начинаю, что мы не на Царицыном лугу. Впрочем, если прикажете…

Он всеми мерами затягивал движение 4-й колонны, верно ценя значение высот у Працена, господствовавших над местностью. То же самое превосходно понимал и Наполеон, сказавший накануне битвы: «Если русские покинут Праценские высоты, они погибнут бесповоротно».

Только тогда, когда из густого тумана, окутавшего низины перед высотами, вынырнули густые массы войск в синих мундирах и опрокинули авангард 4-й колонны, открылся замысел французского полководца. Воспользовавшись тем, что левое крыло при выполнении своего маневра оторвалось от остальных русско-австрийских войск, Наполеон страшным ударом расколол позицию в слабейшем месте, чтобы овладеть Праценскими высотами, зайти в тыл союзной армии и отрезать ей дорогу к ретираде.

Кутузов, доселе вынужденный обстоятельствами лишь наблюдать за ходом боя, уже в безнадежном положении начал им руководить. С приказами главнокомандующего поскакали в разные стороны адъютанты – капитан лейб-гренадерского полка Шнейдерс, подпоручик лейб-гвардии Семеновского полка Бибиков, князь Четвертинский, корнет ее величества кирасирского полка Дишканец, штаб-ротмистр Изюмского гусарского полка Кайсаров. Михаил Илларионович тотчас дал повеление резерву из австрийских войск, находившемуся за четвертой колонной, остановить неприятеля. Однако австрийский корпус, укомплектованный не нюхавшими пороху новобранцами, в беспорядке бросился назад при первых же выстрелах и оставил фланг русской колонны совершенно открытым.