Куурола

Лиза смотрела на кроликов, натянуто улыбалась, кивала, но ее мысли витали где-то рядом с Григорием. Она почувствовала, что давно забытое трепетание в груди, которое наступает во время влюбленности, снова ворвалось в ее жизнь, идя об руку с ревностью, которая острыми коготками царапала грудь. Лиза и радовалась этому внезапно свалившемуся на нее чувству и в то же время очень боялась его. «И вправду говорят, чем старше становишься, тем сильнее влюбляешься», – подумала она.

* * *

На следующее утро Стефан, сидя за столом, с аппетитом поглощал творог со сметаной под парное молоко, принесенное соседкой Матреной, закусывая их свежеиспеченным маминым хлебом. Лиза суетилась около стола, замешивая тесто на пироги с ватрушками.

– Мам, а мне нравится дядя Гриша. Может он мне вместо папы будет?

Лиза рассмеялась.

– Мне он тоже понравился. А вот насчет папы ты не вздумай никому этого говорить.

Стефан бросил ложку, которой уплетал творог.

– Я хотел сегодня ему это сказать, – ответил с возмущением поникший Стефан.

– Что сказать? – теперь уже Лиза перестала мешать тесто.

– Что хочу, чтобы он мне папой стал, – напористо ответил сын, – мам, а почему ты не можешь просто прийти к нему и попросить стать моим папой?

Лиза снова рассмеялась:

– Потому что это так не делается.

– А как делается?

В дверь постучали. Вопрос Стефана повис без ответа. Лиза бросилась вытирать руки об украшенный по краю вышивкой фартук. На пороге, не дожидаясь приглашения, появился Григорий.

– Можно к вам? – спросил он и тут же продолжил, – Лиза, у меня предложение. Давай Стефан с Лилей побудет, а мы с тобой пойдем на лошадке погуляем.

– Я тоже хочу на лошадке!

– А с тобой мы завтра все вместе погуляем. Идет? – сказала Лиза.

– По рукам! – ответил Стефан, – мам, спроси у дяди Гриши, что нужно сделать, чтобы он стал моим папой.

– Стефан! – одернула сына Лиза.

Стефан встал руки в боки и насупился:

– Ну чего? Стефа-а-ан! – передразнил сын с нарочитой театральностью.

* * *

Через три недели Лиза уже гораздо увереннее держалась в седле. Григорий научил ее самостоятельно седлать лошадь, и она стала чуть более уверенно ездить рысью. Самым сложным во всем этом деле оказалось застегнуть подпругу, но несмотря на это, Лиза напористо старалась сделать все самостоятельно, не зовя никого на помощь.

Как-то в один из дней Григорий стоял и исподтишка наблюдал, как Лиза пыхтела над ремнями. Уже выпал первый снег и изо рта девушки шел пар. Она с отчаянным усилием пыталась натянуть ремень, чтобы застегнуть подпругу, но из ее попыток ровным счетом ничего не выходило. Афина стояла неподвижно, лишь изредка поворачивая головой, как бы интересуясь: «Долго мне еще ждать?». После двенадцатой попытки на глазах Лизы заблестели слезы. Она опустила плечи, голова поникла. Вдруг она ощутила, как кто-то почти беззвучно подошел сзади и большие теплые руки обняли ее. Она почувствовала запах Григория: его терпкий, слегка сладковатый парфюм с древесными нотами. Он крепко прижал ее к себе и поцеловал в висок, долго не отрывая губ от кожи. Лизу обдало жаром, ноги снова стали ватными.

– Гриша, – прошептала она еле слышно.

– Как же я по тебе скучал! – тихим голосом сказал он.

Григорий развернул ее к себе лицом и впился в губы. Лизе показалось, что у нее в душе распустился миллион цветов. Она почувствовала себя самой счастливой женщиной на свете. После стольких лет издевательств со стороны мужа она впервые ощутила себя женщиной. Любимой, желанной. Только одного она никак не могла понять: когда Григорий успел по ней соскучиться, ведь они не виделись всего лишь один день.

Любовь бурным омутом затянула девушку с головой. Лиза парила на крыльях любви: каждое утро она просыпалась ни свет ни заря, делала домашние дела и мчалась со Стефаном под провожающие взгляды соседей на конюшню к Григорию, где они занимались с лошадьми до обеда, а вечером мужчина приходил к ним на ужин, и они проводили время вместе до глубокой ночи.

В один из таких вечеров они сидели на лавочке позади истопленной бани и смотрели на гладь озера, серебрящуюся от полной луны. Лиза положила голову на плечо Григория, он одной рукой обнимал ее за плечи, а другой согревал ее ладони. Каждый думал о чем-то своем, наслаждаясь моментом.

– Гриш?! А ты ведь отсюда никуда никогда не уедешь, да? – вдруг спросила Лиза, глядя куда-то вдаль.

– Нет конечно. Куда мне? Тут все. Вся моя жизнь.

– То есть ты не поехал бы со мной жить в город? – спросила Лиза.

– Ты же все сама прекрасно понимаешь, – Григорий похлопал ее по плечу, – никуда я отсюда не уеду.

Лиза потупила взгляд. Ее сердце сжалось. «Может быть это пока, а пройдет года два, и я стану ему настолько дорога, что он согласится», – обнадежила сама себя Лиза.

– И ты тоже отсюда уже никуда не уедешь, – вдруг произнес Григорий.

Лиза отпрянула и посмотрела в глаза Григорию:

– Что ты имеешь в виду?

Григорий замялся на миг, а затем ответил:

– Мать тебя не отпустит.

– Какая еще мать? – с нескрываемым удивлением спросила Лиза.

– Скоро узнаешь, – ответил Григорий на выдохе.

Лиза хотела что-то еще спросить, но из бани раздались вопли Стефана: