Куурола

Лиза вышла из-за стола и направилась в туалет. Она поднималась по лестнице, когда до нее донесся голос: «Ли-и-за-а». Лиза встала, как вкопанная. Снова голос ее покойного мужа. Она сделала глубокий вдох и выдох, пошарила в кармане в поиске таблеток. «Черт, они же давно куда-то пропали», – с досадой вспомнила Лиза. Голос мужа раздался снова. Лиза прислушалась. Он шел из той комнаты, которую Григорий назвал гостевой. Приблизившись к двери вплотную, Лиза вся превратилась в слух: за дверью стояла тишина. Она уже собралась уходить, когда голос мужа снова раздался из-за двери той комнаты: «Лиза».

Лиза медленно повернула дверную ручку, та легко поддалась. Приоткрыв дверь, она оказалась в светлой спальне, которая была обставлена так, что по ней трудно было понять, принадлежала она мужчине или женщине. Неширокая деревянная кровать была аккуратно застелена бежевым кружевным покрывалом, а у окна стоял добротный шкаф-гардероб с зеркалом посередине. Лиза повернулась спиной к шкафу и увидела комод с тремя ящиками. Она прислушалась к шуму в коридоре: ничего необычного.

Лиза открыла верхний ящик. Там лежало несколько фотографий семьи Григория. Вот Екатерина Ивановна, по всей видимости, с ныне покойным мужем. Вот бабушка Айно. Рядом с ней стояло два подростка, в одном из которых угадывался Григорий. Второй был похож на него, как две капли воды, только чуть выше и худощавее. Лиза перевернула фотографию: «Екатерина, Илья, Анна, Григорий и Веня, 1 июня 1999 г.». Лиза задумалась: «Значит, у него был брат-близнец». Лиза хотела положить фотографию на место, но ее внимание привлекла другая, лежащая ниже. На ней оказались запечатлены десять взрослых в национальных одеждах, окруживших большой костер. Рядом с каждым взрослым стоял ребенок. Вот бабушка Варвара, за руку с ней стоит она, Лиза. Она также нашла бабушку Анну, рядом с ней кажется стоял Веня. И две девочки, похожие друг на друга: у одной из них был шрам над правой бровью. Других она не знала. Впрочем, она не помнила ни Веню, ни Григория, ни бабушку Айно. Еще на одной фотографии был запечатлен момент, когда один из взрослых держал сложенные домиком руки над внуком, словно посвящая его во что-то.

Лиза услышала шаги в коридоре. Они приближались. Она поспешно бросила фотографии, закрыла ящик и развернулась на выход. В дверях стояла бабушка Айно, качала головой и цыкала языком, что-то говоря на карельском. Румянец вспыхнул на щеках Лизы, и она стремглав выбежала из комнаты, задев то ли оберег, то ли просто игрушку, висящую на косяке двери.

В туалете она ополоснула лицо водой. «Вот бы узнать, куда делся Веня и что же там происходило, на том костре. И те близняшки… у кого же она видела этот шрам над бровью… а вторая так похожа на ту женщину с колючими глазами, попавшуюся ей на конюшне недавно». Лиза посмотрела на свое отражение в зеркале: на нее смотрело лицо совершенно другой девушки. Шрам проступал над правой бровью. Лиза притронулась пальцами к нему: слегка выпуклый, он легко прощупывался. Она вперилась в отражение. На нее из зеркала смотрела Катя Валло.

– Лиза! – голос Григория раздался где-то в коридоре.

Лиза опять посмотрела в зеркало: в отражении снова была она. Григорий постучал в дверь. Лиза вышла из туалета и посмотрела на него исподлобья.

– Все хорошо?

– Да, да, все хорошо, – пробормотала Лиза.

Григорий задержал на ней взгляд, видя ее растерянность. Они спустились вниз. Стефан радостно бросился к маме. Екатерина Ивановна в очередной раз разливала чай по кружкам. Лиля куда-то ушла.

– Лизавета, все хорошо? Вы что-то пропали, мы уже переживать начали, – защебетала хозяйка.

– Да, все хорошо. А бабушка Айно не спустится к чаю? – уточнила Лиза.

– Она не спускается, – замявшись, ответила Екатерина Ивановна.

– Просто она там, наверху, подошла ко мне, а я даже не знала, как ее пригласить к чаю, я ж карельского не знаю, – искусственно заулыбалась Лиза.

Екатерина Ивановна и Григорий переглянулись.

– Бабушка Айно не ходит вот уже двадцать лет, – ответил Григорий.

– Простите. Гриш, а Веня… это твой брат? – решилась спросить Лиза.

Григорий удивился:

– Откуда ты знаешь про…

– Слышала от Лили. Кажется.

Екатерина Ивановна и Григорий снова переглянулись.

– Лиля работает у нас меньше месяца, она не может знать про него, – констатировала хозяйка.

Лиза потупила взгляд и раскраснелась. Екатерина Ивановна уставилась в скатерть, радостный огонек в ее глазах потух. В остаток вечера разговор не клеился. Григорий тоже как-то сник. Когда Лиза обратилась к нему, он даже не сразу ее услышал, глядя немигающим взглядом куда-то вдаль. Лишь когда она тронула его руку, тот вздрогнул и изобразил подобие улыбки.

Лиза повторила:

– Гриш, мы пойдем.

– Да, да, конечно, – пробормотал Григорий.

Все вежливо распрощались, но на душе Лизы скребли кошки. Что-то в этой семье произошло, нечто очень трагичное, о чем она им, не желая того, напомнила. Ей стало жаль эту семью и особенно Григория, к которому она так быстро успела привязаться.