Кувейт. Мозаика времен

В конце 1809 г. совершил акт, потрясший все население Прибрежной Аравии: захватил 20 кувейтских торговых судов, шедших караваном из Маската. Товар изъял, а экипажи перерезал. Несмотря на это, Рахма по-прежнему продолжал поддерживать тесные отношения с англичанами, не вызывая у них ни обеспокоенности, ни намерений остановить его разбойные действия. Английские суда он не трогал, а его налеты на арабов играли на руку британцам. Помогали им – под предлогом борьбы с пиратством – проводить силовые действия в отношении своих конкурентов в торговле в лице арабских племен, тех же кавасим.

Часто выполнял Рахма и поручения ваххабитов, особенно те, когда действовать следовало не напрямую, а скрытно. Делал это потому, что был в долгу перед ваххабитами, приютившими его у себя после поражения, понесенного от флота эмира Бахрейна. Будучи запертым в одной из бухт Катара превосходящими морскими силами своего заклятого врага, Рахма спокойно мог уйти и укрыться в пустыне. Но не сделал этого. Как обычно, смело ввязался в схватку. С бахрейнской стороны сражением руководил старший сын эмира. Флагманское судно, на котором он находился, оказалось бок о бок с кораблем Рахмы, в упор расстрелявшим и разнесшим его в щепки. Сын эмира погиб. Сгорел и лично подожженный им корабль Рахмы. Однако пирату, перебравшемуся на быстроходную самбуку, все же удалось прорваться сквозь цепь кораблей неприятеля и уйти в Даммам, к ваххабитам. Истекая кровью, Рахма поклялся, что бахрейнцы дорого заплатят за уничтожение его флота. Заявил, что пока он жив, «мира и безопасности их судам в Заливе не видать». И слово свое сдержал.

В 1810 г., когда ваххабиты утратили контроль над Бахрейном, они попросили своего союзника, Рахму ибн Джабира, а также шейха катарского союза племен совместно напасть на Бахрейн. О готовившемся ими вторжении узнал шейх Кувейта, и незамедлительно направил на помощь роду Аль Халифа крупный отряд кувейтских кораблей. Сражение, разыгравшееся вскоре у побережья Бахрейна, арабские историки называют одним из самых ожесточенных в истории межплеменных морских схваток арабов в бассейне Персидского залива.

Повествуя об этой «сшибке кораблей», Ибн Бишр пишет, что объединенные силы бану ‘утуб потеряли во время боя семь судов и одну тысячу человек убитыми. Многие из затонувших судов ушли на дно из-за прицельных обстрелов их орудиями палубной артиллерии пиратской флотилии Рахмы, точно сориентированных на места хранения бочек с порохом. Среди погибших, по словам Ибн Бишра, значились шейх Ду’айдж, сын эмира Кувейта ‘Абд Аллаха I, и шейх Рашид ибн ‘Абд Аллах Аль Халифа, член правящего семейства Бахрейна, а также представители целого ряда других знатных семейств обоих колен племени бану ‘утуб. Нападавшие, со своей стороны, также лишились семи судов; их потери в живой силе составили 200 человек убитыми. Погиб шейх Абу Хуссайн, вождь катарских племен[183].

Внешность Рахма ибн Джабир, как описывают его встречавшиеся с ним английские офицеры, имел настолько устрашающую, что она «запоминалась невольно, сразу и надолго». Лицо и тело этого человека, рассказывает в своих «Путешествиях в Ассирию» (1830) Дж. Букингем, было испещрено шрамами от сабельных ударов, стрел, копий и пуль. Одноглазый, в сопровождении отряда исполинов-телохранителей, он приводил людей, попадавшихся ему на пути, буквально в ступор, вызывал у них ужас. Армия флибустьеров Рахмы насчитывала 2 000 человек, представленных в большинстве своем освобожденными им из неволи и потому беззаветно преданными ему рабами-африканцами. Его власть над ними путешественник называет абсолютной. Если захватывали в плен членов правящего на Бахрейне семейства Аль Халифа, шедших на судах в Индию, то их забивали и разделывали как животных на бойне; и главным палачом-мясником выступал сам Рахма.

Будучи баснословно богатым, одевался просто. Рубаху, раз надетую на себя, носил до тех пор, пока она не расползалась на куски. Отличить Рахму в кругу его сотоварищей можно было, пожалуй, только по черной повязке на лице, скрывавшей потерянный в бою глаз.

Английского политического резидента в Бендер-Бушире Рахма навещал по крайней надобности: либо по его вызову, либо когда сам наведывался в Бушир на прием к врачу британской резидентуры – для осмотра и лечения ужасно обезображенной левой руки, на которую он, к слову, надел впоследствии серебряный цилиндр.