Кувырком (ЛП)

Дистанцируюсь. От всех и вся. Потягиваю колу и мечтаю разбавить ее содержимым бутылки «Южный комфорт», припрятанной в морозилке.

На улице уже совсем темно, когда я выхожу на задний дворик. Вокруг цветут ярко — фиолетовые и белые гиацинты, их тяжелый аромат вызывает сильную тошноту. Из дома доносится шум — пронзительные, восторженные детские вопли, музыка, глубокий грохочущий смех Стэнтона, гул взрослых голосов.

И хотя на улице довольно прохладно, покрываюсь испариной.

Вспоминаю вчерашнюю церковь и изображение, которое там видел. Иисус в Гефсиманском саду, молящий о милости, которой не будет.

«Да минует меня чаша сия…»

Сейчас это звучит особенно забавно.

− Собираешься бросить ее, да?

Резко поворачиваю голову. В затененном углу сада, куда не проникает свет из дома, стоит Райли.

Голос злой.

− Я вижу, что ты делаешь, как отстраняешься от нее. Весь вечер избегаешь. Ведешь себя точно как ребята в моей школе, когда бросают своих девушек в столовой на виду у всех. — Ее гнев сменяется непониманием и обидой: — Как ты можешь так поступать?

Тетя Челси лучшая. И она любит тебя.

− Райли…

− Любит! Это ясно как день. Она так счастлива с тобой. Почему ты хочешь лишить ее этого?

Потираю затылок. Я выступал перед матерыми судьями, чья жизнь — сплошные достижения. Чьи блистательные решения я, черт побери, изучал в университете. И я был спокоен как удав.

Чего не скажешь про меня сейчас, когда я пытаюсь оправдаться перед подростком.

− Райли, все… все сложно. Я стараюсь… ты не можешь… − Прибегаю к старому надежному средству. Неоспоримая отмазка. — Когда повзрослеешь, поймешь.

«Жалкое ничтожество».

Презрительно фыркнув, разделывает меня под орех.

− Ты впервые разговариваешь со мной как с каким — то тупым ребенком. А правда заключается в том, что именно ты идиот!

Молчу. Райли качает головой.

− Ты ее не заслуживаешь. Никого из нас. — С топотом проносится мимо, каштановые пряди взметаются в яростном вихре. — Говнюк!

Рывком открыв дверь, скрывается в доме.

А я отвечаю в пустоту:

− Знаю.

Не успевает за Райли захлопнуться дверь, как на улицу выходит Челси.

− Вот ты где. Райли какая — то сердитая. — Обняв за шею, прижимается ко мне. — Какие — то подростковые трагедии? — Идеальные губы приближаются. — А я надеялась на спокойствие, хотя бы пару дней.

Отклоняюсь назад и, обхватив запястья, медленно снимаю ее руки с шеи. Еле слышно шепчу:

− Челси… ничего не получится.

Сначала до нее не доходит, и она продолжает улыбаться. Затем улыбка гаснет, Челси все понимает. Обхватывает себя руками.

− Я думала, у нас уже все получается. Думала, все хорошо.

Верно. Но, мать честная, все это чересчур. Слишком быстро, слишком сильно, слишком… занимает слишком много моего времени и внимания. Вчера я сказал, что нет ничего, что я бы ни сделал ради нее. Ради них всех. И это правда.

− Ты для меня важна, Челси. — Машу рукой в сторону дома. — Вы все мне очень дороги. Но семья… такая ответственность никогда не входила в мои планы. Образцом для подражания у меня были пьяница, любимым занятием которого было избивать жену, и сумасбродный бабник — трудоголик, женатый на своей работе. Меня не обучили семейной жизни.

Я много раз рисковал в работе. Чем больше риск, тем больше награда. Но не могу рисковать ими. Они слишком важны, слишком ценны. Я боюсь напортачить, навредить. Но наверняка это сделаю, ведь понятия не имею, что, черт побери, творю. Одна мысль приводит меня в ужас.

Не глядя на Челси, облизываю губы.

− Теперь, убедившись, что дети в безопасности и у тебя все хорошо, я должен отойти в сторону.

С самого начала знал, что рано или поздно всему придет конец. Сегодня, через месяц или через полгода, но все закончится. И закончится плохо для нее. Давным — давно надо было устраниться.

Но Челси была такой… она была самой собой.

А я гребаный эгоистичный подонок.

Делает глубокий вдох, затем медленный выдох. Челси всегда так делает, когда старается успокоиться. Ненавижу, что знаю это. Ненавижу, что прекрасно представляю, какие мысли роятся у нее в голове, что она сейчас скажет.

− Джейк, я понимаю, тебе страшно. Мне тоже страшно. Но некоторые вещи стоят того. И вместе, мы можем…

"Делай все на совесть или не делай вообще".

Поэтому заставляю себя посмотреть в рвущие сердце голубые глаза. И вру:

− Мне это не нужно, Челси.

Судорожно вздыхает, будто получила удар под дых.

− Я не хочу такую жизнь. Могу быть твоим другом, их другом, но происходящее между нами, что бы это ни было, должно прекратиться. — Провожу рукой по волосам, резко дергаю. Боль помогает сфокусироваться. Придает решимости. — Ты из тех женщин, что однажды захотят выйти замуж. Тебе нужно найти подходящего парня. Но я не он. Время, которое ты проведешь со мной… потратишь впустую.

− Понимаю. − Ее речь звучит вяло. Почти неслышно.

Различаю в голосе слезы. Не буду смотреть, просто, мать его, не могу. Но почти физически ощущаю, как они медленно текут по ее лицу.

Челси откашливается.

− Мальчики… они боготворят тебя, Джейк. Все они. Пожалуйста, не надо…