Кузены

Бальный зал наполнен музыкой, смехом и великолепными нарядами. Хрустальные люстры сияют, гобелены на стенах ярко отливают золотом. На небольшой сцене, занимающей центральное положение перед окнами, играет струнный квартет, другой конец огромного помещения занят круглыми столиками, расставленными в строгом порядке. На секунду настроение у меня поднимается – я вообще люблю вечеринки, – но в этот момент Дональд говорит:

– Ваша бабушка попросила привести вас к ней по одной – она хочет поговорить с каждой из вас до ужина. Сначала с тобой, Обри.

«Ну еще бы!» Мне удается проглотить эти слова, но она все же видит их написанными у меня на лице.

– Может быть, лучше сперва с Милли?

– Нет, все в порядке, – говорю я натянуто и отпускаю локоть нашего провожатого. – Я побуду среди гостей.

– Милли… – с несчастным видом произносит Обри, но Дональд уже увлекает ее к главному столу.

По дороге я подхватываю бокал шампанского с подноса проходящего официанта и делаю куда более долгий глоток, чем предусмотрено этикетом. Затем иду дальше по залу.

Летний бал… Для меня это всегда было что-то волшебное, вершина роскоши и шика. Я любила рассматривать фотографии мамы в белом платье, представляла себя на ее месте… И вот я наконец здесь, но в голове лишь одна мысль – надеюсь только, ей тогда было не так паршиво, как мне сейчас.

– Привет, Милли.

Вздрогнув от раздавшегося рядом тихого голоса, я оборачиваюсь и вижу Хейзел Бакстер-Клемент, в винно-красном платье, с убранными в высокую прическу темными волосами и бокалом шампанского в руке. Вид у девушки усталый.

– Господи, Хейзел! – Я хватаю ее за руку. – Мне так жаль, что не получилось поговорить тогда в церкви! – Сами похороны после службы были закрытыми, только для близких. – Соболезную твоей утрате. Доктор Бакстер был замечательным человеком.

– Спасибо, – кивает Хейзел. – Он прожил долгую жизнь, и его деменция прогрессировала, так что, наверное… – Она вздыхает. – Мама говорит, это к лучшему, что он был избавлен от поздних стадий. Не знаю… Я бы только хотела, чтобы он ушел как-то более мирно – во сне, например.

Не знаю, чем ее утешить, потому что сама думаю так же. Утонуть в лесных зарослях позади собственного дома – это ужасно. Наконец я придумываю, что сказать:

– Я, конечно, встречалась с ним всего пару раз, но успела понять, как он тобой гордится. А ты очень о нем заботилась.

Она мрачнеет.

– Не уверена. Я отпустила его одного тем утром, а не следовало бы. Но ему было как раз лучше, и он сказал, что должен встретиться с каким-то другом, так что…

У меня пробегают мурашки по шее.

– А с кем, не знаешь?

– Нет, хотя очень бы хотела. Узнать бы, как дедушка провел последние часы… Но никто не признался, что встречался с ним.

Я медлю, думая о письме доктора Бакстера. «Я давно должен был многое тебе рассказать».

– А он, э-э… не упоминал в последнее время о моем дяде Арчере?

Хейзел удивленно моргает:

– О том, что тот, возможно, снова в городе? – В ее голосе чувствуется энергия. – Это действительно так? Некоторые продолжают утверждать, что видели его в прошлую пятницу, но с тех пор он пропал. Не уверена, правда, что дедушка слышал. Он ничего такого не говорил. А вы его видели? Арчера, в смысле?

Я колеблюсь. После нашего с ним разговора прошло уже больше недели. Обри уверена, что дядя сделал ноги с острова. Мы пару раз были возле бунгало, но жалюзи на окнах всегда оказывались опущены, а на стук никто не открывал. Так что, вероятно, она права, и я могу удовлетворить любопытство Хейзел – ей после такой недельки это не повредит.

– Да. Он занимал небольшое бунгало позади дома своего друга, Роба Валентайна, но…

– Солнышко… – Позади Хейзел возникает женщина – точная ее копия, только старше. – Один из дедушкиных сокурсников по медицинскому хочет с тобой познакомиться. Он за столиком миссис Стори. Можно тебя украсть?

Она поворачивается ко мне с извиняющейся улыбкой, и в ее глазах вспыхивает узнавание.

– Боже мой! К слову о Стори – ты ведь Милли, да? Я Кэтрин Бакстер, мама Хейзел. Я видела в нашей газете замечательное фото с тобой и твоими двоюродными братом и сестрой после похорон отца.

– Да, здравствуйте, – пожимаю я протянутую руку. – Рада познакомиться. Соболезную вашей утрате.

– Спасибо, весьма признательна. Простите, не хотела вас прерывать…

– Все в порядке, – уверяю я, даже радуясь нежданному избавлению. Хейзел мне по душе, но вокруг имени дяди Арчера и так уже столько слухов, что не стоит добавлять новые. Я, похоже, и без того сболтнула лишнего. Самое время поставить точку и удалиться. – Мне как раз нужно найти Обри и Джону. Мы с вами еще обязательно увидимся.

Я поскорее отхожу и едва не врезаюсь в официанта с бутылкой шампанского. Он наклоняет горлышко к моему бокалу.

– Налить вам?

Я не сразу отвечаю, пытаясь посчитать, сколько уже выпила. Мое молчание принимается за согласие.