Кузены

Кэтминт-хаус в тот день сгорел дотла. Сестра Терезы, Пола Донахью, разлила повсюду бензин, подожгла и исчезла. Полицейские всю неделю прочесывали Чаячий остров и следили за всеми местными аэропортами, но так и не напали на след. Наверняка та сбежала из страны с фальшивыми документами и живет теперь припеваючи на денежки, которые они с Терезой украли у Милдред и перевели в офшоры. По крайней мере, Дональд Кэмден, у которого такой форы не было, арестован прямо в своем офисе и ждет теперь суда в тюрьме.

Обри при падении растянула лодыжку, у дяди Арчера оказалось сотрясение и вывих плеча. Тереза Райан, по заключению экспертов, скорее всего, задохнулась в дыму еще до удара о землю.

Вся территория сейчас является местом преступления, проход туда закрыт. Однако на следующий день после пожара мы с Обри и Джоной доехали до поворота дороги, откуда впервые увидели дом. На расстоянии никаких следов разрушения рассмотреть не удалось, но чистый горизонт там, где раньше возвышался особняк, вызвал бурю эмоций. Вся история моей семьи, все наследие Абрахама и Милдред, место, где прошло мамино детство, – все это вдруг исчезло в один миг.

Мама прибыла на следующий же день и, как обычно, взяла дело в свои руки.

– Здесь оставаться нельзя, – заявила она, едва переступив порог бунгало дяди Арчера. – Слишком ненадежное место, а репортеры сейчас буквально с ума сойдут.

В мгновение ока мы переселились в один из шикарных арендных домов семьи. И все последние дни мама крутится как белка в колесе, служа нашей связью с внешним миром – полицией, судмедэкспертами, репортерами и юристами – и пытаясь распутать продолжавшийся больше двух десятилетий обман.

Единственное, что мы пока так и не обсудили, – это что случилось с Мэттом на Коротком пляже тем летним вечером четверть века назад. Я хотела поговорить еще в аэропорту, едва мама сошла с самолета, но она только неловко обняла меня и сказала:

– Пока никаких вопросов, ладно? Давай хотя бы переживем сегодняшний день.

И потом каждый раз повторяла то же самое. Я стараюсь не давить, понимая, как ей тяжело. Столько всего приходится улаживать, но еще хуже то, что мать, с которой она всегда надеялась примириться, оказывается, уже двадцать четыре года как мертва. И что та не была злодейкой, а женщиной, разлученной со своими детьми без возможности сказать последнее «прости».

Дядя Андерс сбежал после первой же статьи и дал после того только одно интервью для «Фокс ньюс».

– Все ложь, – заявил он по поводу истории Кайлы. – Выдумки озлобленной бывшей подружки – мир ее праху, разумеется.

То же самое сказал представитель дяди Адама, не захотевшего разговаривать с прессой лично. Парадоксально, но едва эта история прогремела, как продажи его книги десятилетней давности взлетели до небес. Только что, ровно в пять вечера, он прислал Обри сообщение, что роман попал в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс» – в категории изданий в мягкой обложке.

– Некоторым все сходит с рук, – бормочет та хмуро, отбросив телефон.

Мы все, кроме мамы на кухне, готовим гуакамоле для ужина. Сейчас последняя неделя июля, до конца летнего сезона на острове еще далеко, но только не для нас. Обри и Джона уезжают уже завтра, и я вскоре последую за ними. Родители хотят, чтобы я пожила с папой и Сурьей, пока мама разгребает последствия разразившейся здесь катастрофы.

– Ну, не знаю, – замечает дядя Арчер, неловко кромсая одной рукой авокадо и морщась от боли. Плечо здорово его беспокоит, но он отказывается пить обезболивающие. – Твоему отцу все равно придется как-то с этим жить. По-моему, отсюда все его проблемы.

Однако, похоже, никакое другое наказание старших братьев не ждет. Дядя Андерс прав: слова девушки, погибшей двадцать четыре года назад, пересказанные женщиной, провернувшей гигантскую аферу и погибшей при пожаре, который сама и велела устроить, – не особенно убедительное доказательство.

Другое дело – общественное мнение. «Нью-Йорк пост» пару дней назад вышла с огромным заголовком «Убийство?» на первой странице, и соцсети откликнулись громовым «Еще бы!». Может, продажи книги дяди Адама и подскочили на время, но для большинства она теперь объект ненависти.

Обри по-прежнему выглядит угрюмо, и дядя Арчер меняет тему.

– Расскажи лучше, куда вы переезжаете, – говорит он, загружая неровные куски авокадо в блендер.

Взгляд двоюродной сестры проясняется. Ее мама прилетала на один день и потом снова вернулась в Орегон, чтобы утрясти все с их новым жильем.

– Ой, отличная квартира! Три спальни. И как раз на полпути между школой и маминой больницей.

– Звучит здорово, – откликается дядя Арчер.

Обри застенчиво улыбается.

– Может, заедете к нам как-нибудь? Если захотите.

Они теперь много времени проводят друг с другом, после совместного спасения из Кэтминт-хауса. Я знаю, что ей всегда будет не хватать отцовской любви, на которую дядя Адам не способен, но, может быть, это сможет в какой-то степени ее заменить.

– Обязательно, – кивает Арчер. – Но только вряд ли скоро.

У Обри вытягивается лицо, и он поспешно добавляет: