Кузькина мать. Хроника великого десятилетия

ГСВГ — это шесть армий: две гвардейских танковых (1-я и 2-я), две гвардейских общевойсковых (8-я и 20-я), одна ударная (3-я), по мощи превосходящая любую тан­ковую армию, и одна воздушная армия (16-я). ГСВГ — это 7600 танков, 2500 боевых самолетов, 8100 бронетранспор­теров и бронированных артиллерийских тягачей, тысячи орудий и минометов, десятки тысяч автомашин, полмил­лиона солдат и офицеров.

Главнокомандующий ГСВГ Маршал Советского Союза Конев в тот момент, понятно, находился в Москве, на съез­де партии. Решение принимал первый заместитель главно­командующего ГСВГ генерал-полковник Якубовский Иван Игнатьевич. Как только десять американских танков дви­нулись к шлагбауму, с советской стороны из переулков им навстречу выдвинулись десять советских Т-54 — 7-я рота 68-го гвардейского танкового полка 6-й гвардейской мото­стрелковой дивизии 20-й гвардейской армии.

Тут без шуток: наружные топливные баки сняты, закры­ты бортовые номера, раскрыты амбразуры орудийных при­целов, расчехлены пушки, зенитные и спаренные пулеметы.

Десять на десять. Те замерли на своей стороне, эти — на своей. Только у наших броня покрепче, силуэт ниже, 100- мм пушка сильнее. Впрочем, стрельба будет с нулевой дис­танции. Тут уже нет разницы, у кого какая броня и какая пушка. Тут победит тот, кто ударит первым.

Десять на десять — это видимая часть пока бескров­ного столкновения. Ровно десять против десяти выставле­ны ради того, чтобы ситуацию не усугублять. Но весь 68-й гвардейский танковый полк тут, рядом, в соседних улицах и переулках: 94 танка и 12 БТР. Но боевую тревогу (без вы­хода из городков) генерал-полковник Якубовский объявил всей группе войск, поднял все пятьсот тысяч бойцов. Дай команду — и танковые, мотострелковые, артиллерийские, зенитные и все прочие полки, бригады, дивизии, ломая за­боры и стены, мгновенно вырвутся из военных городков, займут боевые позиции и районы сосредоточения.

Объявил тревогу генерал-полковник Якубовский и тут же — срочная шифровка в четыре адреса: товарищу Хру­щёву, товарищу Козлову, министру обороны Маршалу Со­ветского Союза Малиновскому, начальнику Генерального штаба Маршалу Советского Союза Захарову.

Съезд продолжает свою работу. Выступают шахтеры и ткачихи, сталевары и железнодорожники: Одобряем! Одо­бряем! Одобряем! Планы партии — в жизнь!

Но делегат съезда Коммунистической партии глав­нокомандующий ГСВГ Маршал Советского Союза Конев Иван Степанович уже несется в лимузине на красный свет по улице Горького. Скорее на Центральный аэродром! Ему в этот час надлежит быть в Германии.

Маршалы Советского Союза Малиновский и Заха­ров тоже, не поднимая шума, покинули зал заседаний. Их место — в глубоком бункере в недрах Ленинских гор: Се­верной группе войск (это наши войска в Польше) — боевая тревога! Южной группе (это в Венгрии) — боевая трево­га! Балтийскому флоту! Прибалтийскому, Белорусскому, Киевскому, Прикарпатскому военным округам! Ракетным войскам стратегического назначения! Войскам ПВО стра­ны! Тревога! Тревога! Тревога!

2

В Восточном Берлине все подходы к району противосто­яния советских и американских танков перекрыты вос­точногерманской полицией. Но пять особо проверенных молодых коммунисток пропустили. И они украсили бро­ню советских танков цветами. И все газеты Восточной Гер­мании взвыли от радости: уж так нам, жителям Восточной Германии, за колючей проволокой хорошо живется, уж так хорошо, что и не знаем, как отблагодарить наших дорогих освободителей, с помощью которых удалось отгородиться от проклятых буржуйских витрин.

Два десятка танков с двух сторон. Много часов, стоя друг напротив друга и направив стволы друг на друга, они видели оскал противника сквозь сетки оптических при­целов.

А мир стоял на грани Третьей мировой войны. На гра­ни самоуничтожения. Тут бы самое время вопрос задать: зачем проклятые американцы нас дразнили? Неужели не понимали, что один выстрел, как выстрел Данилы Прин­ципа в Сараево в 1914 году, мог повлечь необратимую реак­цию? В данном случае — цепную реакцию в самом прямом смысле! А ведь выстрел мог быть случайным!

Вопрос правильный. Но и о другом подумать следует: а что им оставалось, если Советский Союз нарушил Пот­сдамское соглашение?

Командир 7-й танковой роты 68-го гвардейского тан­кового полка капитан Войтченко стоял со своими гвардей­цами против американских танков, как укротитель про­тив взбесившегося льва. Где-то шли тайные переговоры на самом высшем уровне, кто-то кого-то уговаривал, кто-то кому-то что-то доказывал. Где-то было достигнуто согла­шение и был дан приказ с самого верха: капитан, отводи своих молодцов.

Танки 7-й роты отходили по одному, задним ходом, не показывая кормы супостату. Они отползали в переулок и только там разворачивались. Последним отошел ротный, не теряя целей в своем прицеле.