Кузькина мать. Хроника великого десятилетия

Тут же отошли и американские танки. Первыми они отойти никак не могли. Это было бы унижением. Получи­лось бы: вышли к разделительной линии, столкнулись лоб в лоб с Т-54 и повернули назад... Чтобы этого избежать, был достигнут дипломатический компромисс: они шли вперед, столкнулись с советскими танками, постояли сутки, советские

танкисты, выполнив задачу, отошли, американские вернулись домой. Ничья.

А «Кузькину мать» в тот вечер подвесили под брюхо бомбардировщика.

3

Как же кстати «Кузькина мать» оказалась на заполярном аэродроме Оленья именно к тому моменту!

В Берлине получилась красивая картина, почти идил­лия: американские танки пошли погулять по Фридрихштрассе, посмотреть, какого цвета шлагбаум. Наши тоже вышли воздухом подышать. Постояли, друг на друга полю­бовались. Сообразив, что американцы ничего плохого не затевают, наши вернулись домой. Американцы тоже мирно ушли к себе. Вот и здорово. Вот и ладушки. Вы не имеете претензий, и мы — тоже. Даже ведь и не подрались.

Но через 48 часов за тысячи километров от этих мест грохнуло так, что дрогнула планета.

Взрыв самого мощного в мировой истории термоядер­ного заряда никак не был связан с Берлинским кризисом. Взрыв готовился давно, откуда кому было знать, что аме­риканские танки в конце октября 1961 года двинутся к по­граничному шлагбауму?

Но они двинулись, их остановили, конфликт исчерпан. А через пару дней — взрыв! Да такой, каких не бывало. На­деюсь, и не будет больше.

Этого никто не планировал. Это так получилось. Но получилось красиво: вы пошалили, мы ответили, а после того — маленькое дополнение к завершенному конфликту. Эдакий тонкий намек: уж вы больше так не шутите, а то можно и по зубам... Да и вообще — нельзя ли для прогулок подальше выбрать переулок?

4

И снова встреча Пеньковского с британскими и амери­канскими разведчиками. И настороженные недоверчи­вые взгляды: ты нам про немощь Советского Союза тол­куешь, а в Советском Союзе взорвана бомба мощностью 57 миллионов тонн тротила. Это что — свидетельство немощи?

— Именно так, господа. Это свидетельство немощи.

И это была чистая и святая правда. Взрыв был свиде­тельством немощи.

Изделие 602 вместе с парашютом весило более 27 тонн. Ни одна советская ракета не была способна поднять та­кой вес. Такой заряд способен нести только стратегичес­кий бомбардировщик Ту-95В. Бомба была изготовлена в единственном экземпляре, и носитель бомбы Ту-95В тоже существовал в единственном экземпляре. Габариты бомбы были таковы, что пришлось снять створки бомбо­вого отсека, но и тогда бомба внутрь не помещалась. Поэ­тому пришлось снять фюзеляжные баки и вырезать часть фюзеляжа.

Оттого, что часть баков пришлось снять, радиус дей­ствия бомбардировщика сократился. Оттого, что брю­хо бомбы все равно торчало из-под фюзеляжа носителя, оттого, что бомбоотсек не был прикрыт створками, рез­ко ухудшились аэродинамические характеристики. Как следствие — возрос расход горючего, а радиус сократился еще больше. Максимальная бомбовая нагрузка Ту-95 — 12 тонн. А в него загрузили 27 тонн. С таким грузом Ту-95В дотянуть до Америки был не способен. Но если бы одинокий неповоротливый дозвуковой бомбардиров­щик с непомерным грузом без прикрытия истребителей и был бы способен через полюс дотянуть до Америки, то у него все равно не было никаких шансов прорваться к жизненным центрам страны через зоны патрулирова­ния американских и канадских сверхзвуковых истреби­телей.

Хрущёв пытался представить бомбу каким-то сверх­оружием, которым он способен сокрушить Америку. Чтобы Хрущёву угодить, конструкторы назвали бомбу «Кузьки­ной матерью». Но это сверхоружие было недействующим. Эту бомбу можно было взрывать только на своей террито­рии по принципу: бей своих, чтоб чужие боялись. Но чу­жих бить было нечем. Бомба была «Кузькиной матерью» только по названию, а по сути — Царь-бомбой, подобной Царь-колоколу, который никогда не звонил, и Царь-пушке, которая никогда не стреляла.

Все это полковник Пеньковский ясно и просто изложил.

Что же из всего этого следовало?

Из этого совершенно однозначно следовало, что бомба была взорвана только ради устрашения Америки и всего мира. А зачем устрашение? Ради решения каких-то кон­кретных задач. Каких именно? Совершенно очевидно, для решения проблемы Берлина и Германии в целом.

— Чего ожидать дальше?

— Как чего? — удивился Пеньковский. — Ожидать дальнейшего устрашения. Оно будет нарастать до тех пор, пока проблема Германии не будет решена в пользу Совет­ского Союза, пока из Западной Германии не будут выведе­ны иностранные войска, пока Германия не объединится в единое демократическое государство. Демократическое в нашем понимании.

— Новое обострение? Новое устрашение? Еще более мощная бомба?

— Нет. Явно не это. Взрывать более мощную бомбу просто опасно для самого Советского Союза. Будет какое- то иное устрашение.

— Какое именно?

Этого полковник Пеньковский не знал. Но предупре­дил: будет! Предсказываю нечто такое, чего предсказать невозможно. Expect unexpected[1].

5