Кузькина мать Никиты и другие атомные циклоны Арктики

А жить приходилось в тесной палатке, по 11 человек. Внутри — двойные нары, и чтобы всем разместиться, приходилось раздеваться на улице, а уж потом нырять в постель. Привезли нас в палатку. Мы на ногах стоять не можем. Врач выписал по 100 граммов спирта. Выпили, залезли в спальные мешки и проспали чуть не сутки. И никто не заболел! Помню, командир сказал нам после этого: «Ребята, Родина вас не забудет!» А только ушли оттуда — и забыла.

Но это позже. А ту зиму мы так и перезимовали. Построили полигон. На Новую Землю прибыла команда испытателей под руководством академика Семенова. С Балтики, с Севера собрали много старых списанных кораблей. На них поселили животных — для опытов.

Примерно 20–21 июля в бухту пришел крейсер «Молотовск», забрал на борт часть людей. До службы я окончил горный техникум, и был у меня допуск к взрывным работам. Поэтому и остался. С группой офицеров меня направили на примитивный аэродром примерно в трех километрах от бухты. Там мы вооружились биноклями и стали наблюдать.

Внутри зоны

Утро того дня выдалось хорошим. Мы все ждали — ухнет! Но ничего такого не произошло. Я услышал нарастающий гул, который переходил в треск. Вода в бухте начала подниматься пузырем, потом вырвался столб, превратился в гриб, и его стало уносить ветром на север. Через это облако пролетели два самолета, видимо, забирали воздух на исследование.

После взрыва температура воды в бухте поднялась сразу на шесть градусов. Стали делать замеры на кораблях, которые пострадали, но остались на плаву. Прошли дозиметристы, оградили территорию. А что ее ограждать — если поселок фактически оказался внутри зоны. Да тогда этого никто и не понимал, действия радиации. Мы молодые были, зеленые, офицеры — и те не понимали: вот замеры и степень разрушения — это, как я понимаю, было тогда главным.

Ученые провели работу, сделали замеры и ушли. Солдаты остались. Все коммуникации были нарушены. Пришлось их восстанавливать. Работали прямо в зоне — продолжали расчистку, готовили полигон для новых испытаний. Никто на радиацию внимания не обращал. Пресной воды не хватало. Было там небольшое озерцо, находилось оно прямо в зоне. Все, не подозревая об опасности, пили воду оттуда.

Осенью 1955 года объявили о сокращении Вооруженных сил. На флоте теперь стали служить всего четыре года. Мы ушли с Новой Земли на последнем транспорте. В штабе с нас взяли расписку о неразглашении военной тайны сроком на 25 лет.

Пейте пенталгин — все!

Ничто так не сближает, как совместная служба в отдаленной точке. Видишь одни лица, привыкаешь. Поэтому со многими я переписывался после службы. Если не письмо, так к Новому году всегда открытку пошлешь. Но постепенно связь со всеми прервалась. Страшно подумать — все мои флотские друзья умерли.

Больше всего потрясла смерть замполита роты капитана Василия Терехова. Он был родом из Шипицыно. Встретились мы с ним на Новой Земле. Отец мой знал его родителей. Когда я, уже после окончания института, работал в Ухте, получил письмо из дома. Отец писал — домой, в Шипицыно вернулся капитан Терехов. Я тогда удивился — с чего бы? А еще через три месяца еще одна весточка — Василий Николаевич Терехов скончался.

Тогда и я стал всерьез задумываться о своем здоровье. С флота пришел со страшной головной болью, которая мучила и днем, и ночью. Но был молод, до этого никогда не болел — три медицинские комиссии с блеском прошел. Думал, временно это все, пройдет. А тут пришлось обратиться к врачам. Те смотрели как на симулянта. Выпишут пенталгин — и все. А мне — хоть умирай! До обеда еще ничего, а потом — голова разрывается. Только водка и помогала. С работы приду — граммов 100–150 выпью-только этим и спасался. Алкоголиком, слава Богу, не стал.

Уже в 80-х жена, она врач, отыскала специалиста по иглотерапии, который взялся мне помочь. Посмотрел он анализы, поговорил со мной и заключил: «Мне тебя не вылечить, но боли я сниму». Боли он снял, но шум в голове остался. Следом другие болезни пошли — в 1985-м в Москве оперировали язву желудка, еще через десять лет удалили желчный пузырь. Один профессор, мне так сказал: «Ты ведь чудом выжил. Умереть должен был. Так что скажи спасибо, что не рак».

Смех смехом, но доктора в одном были единодушны — водка помогла выжить, и рекомендовали каждое утро принимать по 25 граммов Я врачам говорю — у меня жена в коридоре, скажите это при ней, чтоб наливала. А то она ни за что не поверит. Сказали. Так лекарство мне было обеспечено.