Кузьма Алексеев

— Все равно найду! — выскочило с языка келаря. От звука собственного голоса он испуганно вздрогнул и быстро оглянулся: не слышал ли кто? Зло прикусил нижнюю губу, стиснул зубы и продолжил точить лопату, словно собирался с нею напасть на заклятого врага, а может быть, на того купца, который когда-то, много лет назад, направил его жизнь по ложному следу. Назад поворачивать уже поздно.

* * *

В доме Строганова шли последние приготовления к предстоящей охоте. Ржали лошади в конюшне, тявкали и дрались меж собой голодные собаки на псарне, спорили мужики во дворе. Все ждали, когда соберется сам хозяин. А купец все не шел, тянул время, видимо, нашлись дела поважнее. Наконец Силантий Дмитриевич вышел на крыльцо. Он был в длинном тулупе, из-под большой лисьей шапки осторожно поглядывали пожухлые старческие глаза.

Купца посадили на пляшущего рысака, и все слуги, переглянувшись меж собой, незаметно позубоскалили: не купец на коне, а какая-то наряженная кукла!

— Ну, с Богом! — прокричал он хриплым петушком и тронул поводья. Всадники и свора собак двинулись в сторону леса.

Утро предвещало хорошую погоду. Все шутили, посмеивались, подтрунивали друг над другом, трубили в рог. Прошли верст пять. Остановились на краю огромного оврага, который со всех сторон был окружен высокими соснами. Бывалые охотники знали, что в этом овраге часто сооружают себе логово звери — волки, лисы, даже медведи.

Купец разбил людей на пары, окинул древний лес строгим взглядом, точно видел, что находится за ним, и, махнув рукой, приказал:

— Начинайте!

Овраг окружили. Несколько мужиков с ружьями и собаками спустились вниз. Остальные остались в оцеплении. Среди них оказался и Гераська Кучаев. Он глядел на синее бездонное небо, ни о чем не думал, только чутко прислушивался к крикам и собачьему лаю.

— Собак пустили, — наконец обратился он к напарнику — Вавиле, который на своей лошадке с коротеньким отрезанным хвостом по самый живот увяз в сугробе. Привязанные к седлу Гераськи четыре собаки вдруг злобно заурчали.

— Гонят кого-то на нас, слышишь? — растерялся Вавила. — Теперича, дружище, не зевай! — сам с плеча неловко снял ружье.

Лай собак слышался явственнее и быстро приближался к ним, смешиваясь с криками людей.

— Лю-лю-лю! — то и дело раздавалось из оврага.

Гераська отвязал собак. Борзые, рыча, бросились вперед. Вот слева, вздымая снежный покров, чуть не перед носом, выскочил волк ростом с доброго теленка. За ним — второй, третий! Высунув горячие языки, на них кинулись собаки Гераськи. Кони хрипели, поднимаясь на дыбы. Пока Кучаев и Вавила силились удерживаться в седле, волки, не ввязавшись в драку с собаками, рассыпались в разные стороны. Собаки, замешкавшись, бросились все сразу за одним.

— Теперь мы куда? — спросил растерянный и напуганный Гераська.

Вавила махнул рукой в сторону убежавших собак. Но не успели они развернуть лошадей, как Вавила вскрикнул. Глаза Гераськи сделались совсем круглыми, как плошки: навстречу им, из-за деревьев, медленно вышли два волка, оскалив зубы. Один был совсем старый — шерсть его словно белыми нитками вышита, да и шел он вразвалку, будто и не спешил никуда. Много волков Гераська встречал, а вот такого, широколобого, седого, с зубами, как ножи, который бесстрашно прямо на тебя прёт, не попадалось.

— Эге-гей, берегись! — вырвалось из его уст.

От испуга лошадка Вавилы присела на задние ноги, и всадник вывалился в снег. Лошадка снова вскочила и, дрожа всем телом, пустилась наутек. Хоть от страха она и резво взяла, да глубокий снег мешал ей, она стала вязнуть по самое брюхо. Волки, увидев это, повернулись в ее сторону и с двух сторон кинулись на несчастную. Она тревожно заржала, сунулась грудью в снег. Вавила, поднявшись на ноги, схватил упавшее вместе с ним ружье и выстрелил, не целясь. Волки остановились, а потом один бросился в сторону оврага, другой, старый, побежал в лес.

— Догоняй его, догоняй! — кричал, что было мочи, стоявший в сугробе Вавила.

Гераська повернул своего рысака и, ныряя по самое его брюхо в снегу, заторопился за волком. Рысак тревожно поводил ушами, вздрагивая всем телом. Впереди, скуля и повизгивая, бежали собаки. Изредка зверь оглядывался назад, и тогда Гераська видел, как он клацает зубами. Но вот собаки догнали его, повалили в снег. Какая началась схватка! Одного пса зверь тут же прикончил. Остальные в страхе отступили. А волк бросился в березовую чащу, которая белела невдалеке.

Гераська пустил своего жеребца ему наперерез. Старый волк несколько раз подпрыгнул и встал. Поводя ушами и высунув язык, сунул хвост меж ног и сел на него. Ждал нападения.

— Улю-лю-лю-лю! — крикнул Гераська и пришпорил жеребца.

Волк неожиданно вскочил и бросился бежать на пригорок, густо заросший кустарником. В снегу он утопал не так, как тяжелая лошадь, поэтому Кучаев опять отстал. Собака трусливо бежала рядом, не решаясь вырваться вперед.