Кузнечик

«Нет, стоит, нос задрала и ничего не боится. Значит, тут можно не переживать. А вот что добрый дедушка Филимон сидит и глаз с меня не сводит – это плохо. Насквозь видит, гад. И все сидят, молчат и ждут. А чего ждать-то, спрашивается? Наверное, того, что я сейчас кинусь каяться и оправдываться. Ага, сейчас, разогнался, уже бегу. Не-е-е, пусть сначала предъяву выставят, а там будет видно, как им мозги зафилигранить. Ну, если получится».

Тимкин зад опять почему-то засвербел.

– Так в чём твоя ошибка? – нарушил затянувшуюся паузу Макар.

«Ага, предъявы не будет. Хотят, чтоб я себе сейчас вину придумал. Ну, так это я запросто! Тут главное, не начать лыбиться, мигом раскусят».

– Не рассчитал ветер, – не задумываясь, ответил Кузнечик. – Площадь крыла оказалась слишком большая, а ветер от стен крутило. Ну, и ещё я ему нос сильно задрал. Вот он и начал из рук рваться, узел и не выдержал. Такого змея угробил, на неделю работы, – опечалился он.

Кузнечик с удовлетворением наблюдал, как вытягиваются лица наставников. Ещё бы! Взрослые обычно ожидают оправданий, обещаний, что больше не повторится, угрюмого молчания, наконец, но никто не ждёт, что им сейчас начнут бойко излагать технические обстоятельства гибели змея и разбирать причины, почему затея не удалась, как задумано. Вот посмотреть на человека, и сразу видно, что он искренне переживает за дело и оправдывается за неудачное конструкторское решение и гибель летательного аппарата.

А за нарушения дисциплины никто не переживает, поскольку ни о каком таком нарушении понятия не имеет. Правда, папка как-то сказал сыну, что незнание закона не избавляет от ответственности. Так то папка. А наставников на знание и, главное, применение этого факта ещё проверить надо.

Наставники переглянулись, пытаясь осознать непривычную постановку вопроса. Впрочем, Тимка настолько лёгкой победой не обольщался. Со старшими постоянно случалось то, что отец называл неадекватной реакцией. С них станется взять и выписать люлей на заднее число за просто так, не особенно вникая в суть вопроса, но проверить наставников на склонность к такой реакции тоже стоило, хотя и стрёмно малёхо – чуть перегнул и мигом огребёшь. Условия игры, к которой его приучал боярин Журавль, Тимка себе давно уяснил и знал, что если хочешь выпутаться с наименьшими потерями или хотя бы непоротой задницей, то лучше эти условия соблюдать.

– М-да, чего-то в этом роде Аристарх и предполагал, – пробурчал себе под нос Филимон, не сводя с Тимофея изучающего взгляда.

Макар вздохнул. Раз он не выдержал и первым начал разговор, стало быть, ему его и продолжать. Как же просто, оказывается, было с остальными отроками. Приказал, проверил, наказал. А сейчас слово Аристарха почти связало руки: «Крепко не наказывать, глаз не спускать, но так, чтоб он не замечал. То, что он расскажет про себя, просто играясь, из него никакими клещами не вытянешь».

И ведь прав староста, как есть прав. Вот кто бы про этого змея спросить догадался? Да и сам хорош: пошёл ребячью забаву смотреть, а спросить, чем это грозить может, и в голову не пришло. Ежели по уму, ему сейчас самого себя первым наказать надобно.

– Твоя ошибка – в небрежении безопасностью крепости, – попытался донести он до крестника суть своих претензий. – Это воинская крепость, и никакое оружие не может применяться без разрешения.

– Так змей же безоружный, – удивился Тимка.

– Ну да, – немедленно развила тему Елька. – Он даже огнём не дышал!

Взгляд Макара остановился, а Филимон чуть не выронил свою клюку.

– А мог?

– Ну… Надо подумать… – Тимка привычно почесал макушку.

– Нельзя их в кузню пускать, – оценил степень опасности наставник Тит. – Спалят всё на хрен.

– Оружием твоего змея был звук, – вздохнул Макар. – И неожиданность. Они могли вызвать суету и переполох, а от них до беды недалеко.

– Это да, – буркнул Кузнечик и покосился на стоящую в сторонке Млаву, до которой только сейчас стало доходить, что её выстрел на подвиг, похоже, не тянет. – Вот как раз суету с переполохом он и вызвал.

– Тоже недоработка? – поинтересовался Макар. Тимка виновато вздохнул и опять покосился на Млаву. Та пребывала в полной растерянности.

– Да чё я сделала-то? Я правильно или неправильно стреляла? – редкая пока ещё для отважной воительницы попытка осознать, а главное, оценить свои действия наложили на её лицо такой отпечаток глубокой задумчивости, что боярыня Анна не выдержала и хмыкнула. – Он же в крепость проникнуть хотел!