Кузнечик

– Готовы они… – пробурчал Прокоп. – Ну, раз готовы, так и получайте. Власть не просто так даётся, а только ради дела. Без него это и не власть даже, а так, самодурство какое-то. Почему не использовали? Значит, до ДЕЛА вам никакого дела нет. А раз так… – Прокоп глянул на Филимона. – Урядник Семён! Тебе, пока Младшая стража в походе, в десяток передали оружейного мастера. Ты им воспользоваться не захотел, стало быть, Кузнечика мы у тебя из десятка забираем, у него сейчас другой работы полно будет. Только это не всё. Ты и твой десяток должны показать такую же стрельбу, как и Тимофей. Он смог, значит, и вы должны. А как – это теперь ваше дело. По результатам боярич Михаил и решит, оставить тебя на командовании или нет. Теперь Тимофей. Тебя поставили в десяток, в котором служат только Лисовины. Ты с ними стать своим не захотел. Стало быть, из строя ты выбываешь. Как и на каких правах ты теперь в воинский род войдёшь – то теперь тоже не наша забота. По твоим делам Михайла и решит, когда вернётся. Всё решили, никого не забыли?

– С Мартыном что делать? – прогудел Тит.

– Нам? Ничего, – ответил ему Филимон. – Сможет он после такого подняться – хорошо, нет – слабаки в роду не нужны. Дела родни в десятке пусть боярич Михаил решит. А вот дать ему подняться или в землю втоптать, это вон пусть эти двое решают. Для чего им власть дана, они теперь знают. Вот и посмотрим.

В дверь осторожно постучались.

– Узнай, чего надо, – кивнул Тит Леониду, и тот ужом выскользнул за дверь. Вернулся он, впрочем, почти моментально.

– Со стены передают, из лесу человек вышел. Близко не подходит, на крики не отвечает. Стоит, ждёт. Вооружен мечом. Лука нет. В руках котомка. Одет, как разведчики Якова – в пятнышку.

Анна с Ариной напряглись. Макар поглядел на Филимона.

– Интересно, по чью душу? По нашу или Аристархову? – пробурчал он. – Пойду, погляжу.

У двери Макар чуть задержался.

– Вот что, Андрей. А пошли ты со мной сходишь. Мало ли там кто. Да и лучше, если тебя тоже знать будут.

Андрей кивнул, поднимаясь из-за стола, глянул на Арину и последовал за Макаром.

– У боярыни нет вопросов? Тогда, Семён, дуй к своим, строй их на обед, – распорядился Филимон. Тимофей, останься. О твоей работе поговорить надо.

– Ну, а ты свою вину понял? – поинтересовался Филимон, когда Семён вышел из горницы.

– Никак нет, дядька Филимон, – сменил обращение тот, мгновенно уловив настроение наставников.

У старого полусотника поползли вверх брови.

– Поясни, – потребовал заинтересованный Тит.

– Свою ошибку я понял: место обязывает. Так дядька Журавль говорил, только мне непонятно тогда было. Дома у меня всегда было привычное место и привычные обязанности, оно и не понималось. А когда всё поменялось, так дела и вовсе съехали куда-то, трудно понимать, у вас тут всё не так. В общем, место надо держать, а сам ты на него стал или доверено кем-то – то дело десятое. И Лёнька тож самое говорил, только я не понял. Только это ошибка, а не вина. У нас дома две ватаги – моя, из мастеровой, и Медвежонкова, из лешачьей. Я в лешаковскую командовать не лезу, у них свои коники в голове, мне там и развернуться негде. В Сенькину команду мне вмешиваться тоже не след. Ну… неправильно получится.

– А чего ж ты тут с Семёном вину, почитай, разделил? – удивился наставник. – Чуть не рыдал, так каялся.

– Ну, сначала я считал так, – сморщился Кузнечик, – мне вражда с десятком нужна? Не-а. Я с ними по полдня игра… Э… делом занимался. Важным, – Тимка смущенно подтер нос. – Внутри десятка вмешиваться мне тоже не стоит. А как Семён себя ставить будет, если знает, что он виноват, а я прав? Обидится, и опять Мартын подлезет. Не надо оно мне.

– Ишь ты, сначала, – прищурился Филимон. – А потом что поменялось?

– Дядька Журавль говорил, что у победы всегда есть папа с мамой, а поражение всегда сирота. А раз надо дружить, свою победу надо делить на всех – она только больше станет, а часть их поражения всегда взять себе, оно тогда меньше выходит… – Тимка опять потянулся к заднице, но, уловив насмешливый взгляд Тита, отдёрнул руку. – Дурака сваляли оба, значит, и отвечать обоим. Ну, вот так как-то…

– Надо же, посчитал он… – пробурчал из своего угла Прокоп и вдруг рявкнул: – А то, что это теперь ТВОЙ десяток и что если вам всем будет поручено через ворога пробраться и весть доставить – придётся сдохнуть, всем сдохнуть, а доставить? Это ты посчитал? Ну и как вы будете делить вот сейчас: кто прямо тут лечь должен, а кто дальше прорываться, ты тоже посчитал? Ну, и кто первый – Мартын или Комар?

Вины он своей не понимает! – возмущённо продолжал наставник. – Это де-ся-ток. Он или возвращается почти весь, или его хоронят почти весь. Ты Яшкин десяток видал? Что тебя привёз? Всегда вместе. А Кузькиных оболтусов? Учудить и почище тебя могут. Но и они вместе. Это ты гонцов в Ратном в деле не видел. Они тоже вместе. Только ты один позади строя всё ходишь да вины своей не видишь. Надо же, свалился тут нам на голову. Нет в этом деле победы, ни у тебя, ни у Семёна, а стало быть, и делить нечего. Ясно тебе?