Кузнечики [=Саранча]

Надежда: В сущности, ничего. Какую-то бедную, сгорбленную женщину с большим носом. Ей передали его ремень и фуражку. Как будто бы он погиб на войне, а не в ванной. Вокруг было как-то мало людей. Самое большое две-три женщины, которые плакали. Казалось, что бабушкин любовник был каким-то любимчиком женщин. Потом были залпы, да и это скоро закончилось. Бабушке, конечно, я ничего не сказала. Ей не за чем было знать, что я в курсе.

Симич: Не за чем.

Симич отпивает немного чая.

Симич: А ваша бабушка умерла?

Надежда: А, нет. Нет. Просто я не вижусь с ней.

Симич: Это одно и то же.

Надежда выключает радио. Она вдруг становится грустной.

Надежда: А вам нравится быть одному?

Симич: Что значит «нравится»?

Надежда: Есть люди, которым не нравится. А мне, например, нравится. Только нужно быть осторожной, и все. Например, когда идете. Следить, чтобы не ходить босыми ногами по мокрой плитке и быть всегда осторожным в ванной. Потому что если вы подскользьнетесь и ударитесь, кто вам поможет? А это ужасная смерть. Как в пустыне или еще хуже. Это так унизительно.

Симич: А почему вы об этом думаете?

Надежда: Когда вы одни, вы всегда на грани депрессии, и нужно быть внимательным, очень внимательным, чтобы не подскользнуться и не попасть в унизительное положение.

Симич: Вы еще молодая. Найдете кого-нибудь.

Надежда: Но я никого не жду.

Симич: Никогда не знаешь, как будет.

Надежда: Иногда знаешь.

Надежда смотрит на Симича.

Надежда: Мы, в сущности, очень с вам похожи. Разве нет?

Надежда гладит старика по лицу. Потом целует его. Нежно улыбается.

Надежда: Сделать вам еще немного чая?

Симич отрицательно качает головой.

Симич: Больше не хочу.

Надежда: Люди иногда вот так находят друг друга.

Потом они оба замолкают. Потому что о чем еще говорить?

Надежда: Ой, вот и дождь закончился. Я могу идти. Дайте мне это…

Надежда берет из рук Симича пустую чашку, в другой держит свою. Симич протягивает ей чашку, но не отпускает ее.

Надежда: Я помою, прежде чем уйду? Я быстренько…

Симич смотрит на нее, просто впяливается в нее каким-то необычным взгладом. Чашку и не держит, и не отпускает. Потому что эта девушка сказала ему, что он молод. Что он нужен ей как воздух. Что она смотрит на него, и что они оба одинокие, одинаковые люди, которые случайно нашли друг друга.

Надежда: Если не хотите, тогда вот вам и моя…

Симич продолжает смотреть на нее. Они стоят слишком близко друг к другу. Между ними только пустые чашки и блюдца, которые случайно были наполнены безвкусным чаем. Они так смотрят друг на друга несколько мгновений. Потом Симич вдруг еще немного наклоняется и целует Надежду. В губы. Надежда роняет чашки. Они падают и с грохотом разбиваются. Фарфор разлетается на тысячи мелких кусочков. Симич только чуть-чуть отстраняется. Он даже не понимает, что произошло. Надежда поражена. Она вытирает лицо, губы, почувствовав не свежее дыхание этого человека, его старческий запах, его слюну, которая, высыхая, охлаждает ей лицо.

Надежда: Вы… Вы…

Она даже не дышит. Едва выговаривает.

Надежда: …отвратительный старик! Вы просто отвратительный старик!

Надежда уходит, продолжая вытирать лицо, как будто на нее вылили ведро помоев. Симич как-то неуклюже идет за ней.

Симич: Подождите! Я думал… Остановитесь!