Кузнечики [=Саранча]

Дада вдруг хватается за живот, как будто ее пронзила неожиданная боль. Она довольно громко вскрикивает.

Дада: Ой!

Милан не знает, верить ей или нет.

Милан: Что с тобой? Тебе не хорошо?

Алегра обеспокоенно припадает к своей матери.

Алегра: Мамочка…

Дада держится за живот, делает грубокие вдохи.

Дада: Все в порядке. Подожди, дорогая…

Дада нежно отодвигает Алегру. Опираясь о стол, садится.

Милан: Хочешь, я вызову врача?

На лице Дады появляется усмешка, которая означает: «Я сейчас перенесла ужасную боль, которая прошла мгновение назад. Но я знаю, что она прячется где-то в моем теле, и только ждет следующего мгновения, чтобы снова дать о себе знать».

Дада: Нет, дорогой. Все в порядке.

Дада, как Мать-героиня, держится за живот и трогательно улыбается.

Дада: Так всегда бывает, когда я понервничаю. (дочери) Иди сюда, дорогая.

Алегра подходит к матери, обнимает ее.

Дада: Мы же пошутили, а ты злишься. И ведь знаешь, что мне тяжело.

Алегра с отвращением смотрит на отца.

Алегра: Это ты виноват!

Дада: Пусть, дорогая. Оставь папу. Папа не в духе.

Милан смотрит на свою жену и ребенка. Смотрит, как они держатся, припав друг к другу. Смотрит на свою жену, лицо которой выражает большую муку и физическую и душевную боль. Он смотрит на свою жену и знает, что она врет. Однако…

Милан: Извини.

Дада снова так же лживо улыбается мужу.

Дада: Не надо извиняться. Это, в сущности, случилось не из-за тебя.

Милан только кивает головой.

Дада: А из-за твоего отца.

Милан: Из-за моего отца? Что он опять сделал?

Дада: Ничего, ничего он не сделал…

Милан: Дада, скажи, что случилось?

Дада вздыхает, собираясь пожаловаться на его отца, как будто бы собирается открыть своему мужу что-то очень важное. Его отец вообще-то заслуживает, чтобы на него жаловались. Однако…

Дада: Да нет. Ничего нового он не сделал. Ничего нового.

Милан: Дада, не надо, прошу тебя.

Дада: Алегра, дорогая, иди, одевайся.

Алегра: Я потом.

Дада смотрит на своего ребенка. Она нисколько не повышает голос.

Дада: Я, по-моему, что-то сказала.

Для Алегры этого достаточно. Она не хотя, волоча ноги, но направляется к своей комнате.

Алегра: Хооорооошооо…

Дада ждет, пока ребенок выйдет.

Дада: Знаешь, Милан, проблема все еще остается, эта его… бережливость.

Милан: А, это…

Дада: Да, это, Милан.

Дада ждет, хотя Милан не собирается ничего говорить.

Дада: Я не хочу оказывать давление, но ты знаешь, что эти деньги вложены еще на семь лет. На семь лет, Милан! Но со всем уважением к нему я не уверена, что папа, так сказать, дотянет до этого времени.

Милан: Ты хочешь сказать, что он умрет?

Дада: Я хочу сказать, что если что-то случится, то эти деньги будут распределены среди наследников. Они автоматически к нам не перейдут. Здесь есть еще одна заинтересованная сторона.

Милан: Хорошо. Я понял.

Дада: Но он ведь живет у нас.

Милан: Это его квартира!

Дада: Да, но мы его содержим.

Милан: Он отдает нам всю свою пенсию.

Дада: Ой, прошу тебя. Это же копейки. Если бы не было нас, что бы он делал? Я его кормлю.

Милан: Ну, вот мы и до этого дошли. Кто кого кормит.

Дада: Я просто говорю, что я работаю, а ты нет. Твоя пенсия еще меньше. И нас ждут большие расходы. Когда родится ребенок, если, Бог даст, роды пройдут, как положено, и если я это переживу…

Милан: Дада, не начинай опять, пожалуйста. Конечно, «пройдут, как положено». С чего бы им не «пройти, как положено»?

Дада: Этого никто не может знать, Милан. Ты забываешь, сколько мне лет.

Милан: Не забываю.

Дада: Забываешь.

Милан: Не забываю.

Дада: Забываешь, забываешь.