Кузница Тьмы (ЛП)

Река, может быть, и затихла, но поток страха остался. Она подумала: сколь многие из встреченных стражников принадлежали прежде к Легиону Урусандера? Вопрос верности повис над каждой улицей, осадил знать за высокими стенами. Вопрос прежних обид смущал Хиш, ведь они кажутся столь эфемерными. Если в знак признания заслуг перед государством солдаты желают золота и земель... это легко можно устроить. Переговоры и достойные награды вместо вражды. Но все не так просто. Насколько она могла понять, солдаты желают чего-то еще, для них монеты и земли - лишь внешнее выражение.

Возможно, нужно лишь встретиться взорами на одном уровне, словно права рождения не значимы. Громко похвалить. Но известные ей похвалы не сработают. Государство из одной знати быстро развалится. Без слуг и работников - горшечников, портных, плотников и поваров - цивилизация не станет функционировать. Но не такого мира желают отставные солдаты. Им нужно кое-что личное - возвышение профессии на уровень значимости, равный аристократии.

Именно это ее и тревожило. У солдат уже есть способы, умения нести насилие и реализовать угрозы. Сдаться, швырнуть им богатства и земли означает подкормить сады алчности и дерзости. Но аристократия уже хорошо знакома с ядовитыми плодами таких садов.

Положение, привилегии налагают обязанности. Нет сомнений, защита государства - тоже великая ответственность. Но защита от кого? Когда все враги за границами побеждены, кто встает на их места? Те, что внутри границ. Армия - кулак, поднятый для удара; но пальцы и волю нельзя сжимать бесконечно. Армия создана для удара, и она должна ударить.

Бедняги-отрицатели умирают в лесах и на холмах, но они - самые слабые из верующих. Как скоро Легион ударит по монастырям, подожжет храмы и обители? Кто сможет взирать на свет пожаров, не пугаясь? В пределах Куральд Галайна никто не защищен от армии, созданной ради обороны государства.

Она подумала о знати как противовесе Легиону Урусандера. "Но мы жалкие образчики, если честно сказать. Деремся меж собой, стремимся занять положение выше соседского, плюемся ядом в сторону тех, что стоят рядом с Матерью Тьмой, как будто споры о правосудии и собственности не сворачиваются творогом на губах!" Ох, что за жалкая сумятица, и во многих аспектах виновата сама знать. Если солдат должен рисковать жизнью, то ради стоящих благ: семьи, развития, уюта и достатка. Но когда поперек благ выкопана канава и многим приходится вылавливать оттуда жалкие объедки, тогда как другие процветают благодаря жертвам солдата... не удивительно, что чешутся покрытые шрамами руки.

Они скакали по аристократическому району, по чистым мостовым, мимо резных ворот, карет из черного дерева и откормленных лошадей. Здешние слуги сгибаются под тяжестью не им принадлежащих, не для них предназначенных вещей. А богачи прогуливаются - хотя в меньшем, нежели обычно, числе - в окружении охраны, как обычно, довольные и равнодушные ко всему, что вне их круга. Сама она бывала в бедных кварталах, повидала нищету и болезни, разрастающиеся в атмосфере пренебрежения. Но среди ее знакомых таких смельчаков мало.

Было бы легко укорять обитателей трущоб за грязь, видеть в разрухе симптом моральной слабости и духовного падения - даже доказательство врожденного неравенства и привилегий крови. Так бывает с лошадьми, скажут заводчики: клячи тянут жилы, таща нагруженные телеги, их бока украшены рубцами от кнута, боевые кони видят лишь залитые кровью и грязью поля, пока верхние уровни города подставляют отмытые мостовые ухоженным копытам в железных подковах. Ну разве не естественный порядок вещей?

Она же начала сомневаться. Слишком приятны эти допущения. Слишком выгодны предрассудки. Слишком жестоки суждения. Канавы становятся все глубже, взгляды через провал все суровее. В эти дни привилегированные имеют причину бояться, а обездоленные выражать правое негодование.

Но Легион Урусандера не пытается преодолеть разрыв. Он встал в стороне, ища выгод лишь для себя. Теперь его солдаты хватают оружие, чтобы забрать отсутствующее у бедных и незаслуженное у богатых.

Да, она первой готова высмеять слова о тяжком труде знати. Задачи руководства бессмысленны без руководимых, без работников с опущенными долу глазами - любой день не отличим от любого дня, следующая жизнь будет такой же, как нынешняя. Она понимает, что рождена богатой землевладелицей, что наследие выковало ее взгляды на мир и народ - особенно на обитателей трущоб, горбящихся в тумане страха, преступления и ничтожества. Понимает - и бессильна.

Приблизившись к мосту, они заметили большую группу аристократов. Хиш различила среди них Аномандера - серебристые волосы, наследие Матери.

Грип Галас подъехал ближе. - Миледи, я неуместен в вашей компании, и слова мои не порадуют господина.

- Тем не менее, сир.