Кузницы Марса [трилогия]

Чтобы убедиться, что адская машина Телока никогда не будет восстановлена, “Сперанца” обрушила на обломки весь свой непостижимый арсенал. Хронометрические орудия, излучатели антиматерии и гипометрическое оружие такой мощи, что могло заставить целые регионы космоса просто прекратить существование.

Никто не знал, кто отдал приказ открыть огонь.

Робаут Сюркуф был единственным, кто понимал роль жертвы Бьеланны Фаэрэлль. Но разумы смертных не умели долго сохранять такое знание и его память о пряже уже исчезала. Он попытался написать в дневнике о том, что видел, но сами концепции оказались для него слишком чуждыми, экзистенциальными и болезненными для чёткого изложения в письменной форме.

Он и выжившая команда “Ренарда” оплакали смерть Адары Сиаваша на скромной церемонии в небольшом храме левого борта, прося Императора присмотреть за душой павшего друга.

Гнев архимагоса Котова на Иланну Павельку, в конечном счёте, опустился до приемлемого уровня, чтобы он, наконец, позволил ей пройти процедуры восстановления в одном из храмов-кузниц “Сперанцы”.

Когда настал день для биомеханической хирургии, Робаут с удивлением увидел самого Котова во главе группы из шестнадцати нейромагосов и когнитивно-оптических специалистов. Тридцать шесть часов спустя работа была завершена.

Потребовалось три месяца, чтобы нервная архитектура Павельки регенерировала необходимые синаптические связи для обработки загрузок от новой оптики.

К тому времени пути “Ренарда” и “Сперанцы” уже разошлись.

Сидя за штурвалом, Робаут Сюркуф положил руку на компас астронавигации. Стрелка твёрдо указывала на их новое место назначения.

Ультрамар.

Военные подразделения продолжили сопровождать экспедицию, как сопровождали и во время путешествия из Империума в неизвестный космос. Они тренировались, отдыхали, вспоминали мёртвых. Задание было выполнено и для гвардейцев Кадии это являлось самым важным.

Это и факт, что они остались живы.

Полковника Вена Андерса поместили в криокамеру. Его смертные останки вернут на Кадию, где придадут земле на одном из многочисленных кладбищ каср Хольна, пока следуя закону Читаемости, их не переместят в одну из погребальных ям.

Церемония поминовения павших прошла на тренировочной палубе. Все до единого гвардейцы 71-го стояли по стойке “смирно” перед дворцом Мира. Титаны легио Сириус возвышались над собравшимися, на победных знамёнах могучих машин недавно появились геральдические символы Кадии и Марса.

“Лупа Капиталина” и “Канис Ульфрика” расположились по краям дворца Мира, а “Амарок” и “Вилка” стояли среди шести тысяч кадианцев в серых мундирах и прижатыми к плечам лазерными ружьями.

Брат Яэль из Чёрных Храмовников стоял в эбеновом доспехе, чей блеск восстановили лучшие мастера “Сперанцы”. Скорбь молодого воина была настолько ощутимой и сильной, что никто не осмелился подойти к нему, предоставив нести память о павших братьях в одиночестве.

Магос Дахан и подразделения элитных скитариев стояли плечом к плечу с кадианцами, которые сражались, чтобы защитить их корабль. Тысячи кибернетических солдат и сервиторов-преторианцев прошли торжественным маршем мимо трибуны, гордо сжимая оружие и знамёна.

Сам Дахан стоял рядом с капитаном Блейном Хокинсом, который произносил Обращения к павшим. Как только произнесли последнее благословение, звуки боевых горнов легио Сириус заполнили палубу.

Одновременно победным рёвом и плачем.

Глубоко ниже ватерлинии, на палубах корабля, покинутыми всеми кроме самых отчаянных крепостных и техножрецов, одинокая фигура пробиралась по капающему коридору. В последний раз Хоук приходил сюда примерно шесть месяцев назад в поисках места для нового самогонного аппарата.

С тех пор мало что изменилось.

Жилища, представлявшие собой немногим больше, чем ящики, натянутый брезент и подбитые ватой упаковочные материалы, заполняли каждый укромный уголок и закоулок, наглядно доказывая, что люди могли сделать домом даже самые мрачные места.

В этом конкретном жалком районе проживали не больше нескольких сотен человек, что делало его несколько больше остальных подобных убежищ. После абордажа кристаллических существ, всё больше и больше подобных мест возникало ниже ватерлинии. Всё было, как и на Джоуре, сюда стекались те, кто больше не мог работать или доказать свою полезность.

Хоук остановился на перекрёстке окутанных шлейфами вентиляционного дыма тёмных проходов, когда по спине побежали мурашки от чувства, что за ним наблюдают. Здесь внизу не существовало квадратного сантиметра пространства, откуда на тебя кто-нибудь не смотрел, но это было что-то другое.

Минувшие годы заставили Хоука развить остро отточенное умение, благодаря которому он чувствовал недобрые взгляды. Он не увидел ничего необычного, просто ничем не примечательные недовольные и отъявленные глупцы. Он сказал себе, что у него паранойя, но учитывая, что он нёс, в разумной дозе паранойи не было ничего плохого.