Квадратное время

– Вон оно че… – протянул собеседник, явно пытаясь осознать полученную информацию. – Мы ж ден пять как не курили. Тянет тако, не дай господи!

– Погодите чуток. – Я вовремя вспомнил, что в советской стране курят примерно то же самое, чем я собирался отпугивать собак. – Курить-то и правда не курю, а вот приятели иногда балуются.

Сняв рюкзак, залез в боковой карман и выудил заботливо завернутую в промасленную папиросную бумагу пятидесятиграммовую пачку. Отсыпал добрую половину в трясущиеся, покрытые трещинами и мозолями руки.

Мужики мгновенно свертели из куска газеты самокрутки, прикурили и, окутавшись клубами удушливого дыма, уселись прямо на оголовок рельса.

Я пристроился напротив:

– Вы хоть откуда такие будете? Из лагеря, поди, освободились?

– Та нет же ж, по вольному найму мы, лес валили, – охотно отозвался молодой.

Он рассматривал мою некурящую персону с тем же старанием, что появляется у детей на экскурсии в зоопарк при виде фиолетового языка у жирафа. Вроде давно знакомая по картинкам животина, а взяла и удивила на ровном, можно сказать, месте.

– Насилу тока живы вырвались, – мрачно добавил старший.

А младший тут же дополнил с издевкой:

– Заработать собирались! Вот оно и получилось. – Он вытянул ногу в рваном лапте, из которого во все стороны торчали ошметки обмотки. – Весь заработок такой же ж.

– Ох ты господи! – широко перекрестился его напарник. – Нонче вона, люди бают, в лагере-то лучшее, чем на воле. Хлеб, кашу дают. А на воле че? – Он с видимым наслаждением затянулся. – Вот те и вся воля туточки. Здеся куш вербовщики посулили, а хлеба, одежи нету, жить негде, гнус жрет поедом али мороз кусает, до дому начальник не пущает, документу нипочем не дает. Мы ж ево Христом Богом молили, пустите, видите ж, мрем тута. Отощавши еще с дому, сил нету, а баланы пудов пяток тянут, а то и поболе. А их ж по болоту тягать! Ну, пожалел он нас, все ж тако добрый человек, дал документу. Тако идем таперича, тута хлеба просим, тама – еще че. Верстов сто почитай на чугунке проехали, нету боле денег совсем. Не чаем, как до Питера добрести.

– А в Питере че? – зло сплюнул молодой. – Накормят тебя в Питере, как же ж.

– В Ленинграде накормят, – вмешался я в перепалку. – Большой город, не откажут, а лучше к ремеслу пристраивайтесь. – Вспомнив историю, продолжил: – Только не вздумайте на Украину или в Поволжье идти, недавно слышал от ученых друзей – голод там ожидают великий через два или три года.

– Тако будем сызнова христарадничать, – покорно согласился старший, совершенно не обратив внимания на предупреждение.

– Одежу чаял справить. – Удивительно, но молодого парня тоже не заинтересовали слова о грядущем голоде. – А теперь домой голышом придем. Ну, пошли, че ли?

Двое вольных граждан СССР поднялись на ноги. Старший умильно посмотрел на меня:

– Можа, хлебца лишку найдется?

– Хлеба нет точно, – ответил я, поднимаясь вслед за ними. – Но, знаете, я же ученый-биолог! Мне и не нужен хлеб совсем, вот. – Я протянул горсть захваченных пожевать в дороге подсохших кусков подкорья.

– Не, – враз поскучнели мужики. – Благодарствуем, но режка-то{154} у нас есть покуда, только ей и пробавляемся. Да только силы с нее нет вовсе!

На том и расстались.

Как ни хотелось мне расспросить о выживании на подножном корму крупнейших в мире специалистов этого дела, русских крестьян, но неуместно. Назвался ученым как-никак, вредно усугублять странности, когда за спиной застава на заставе.

Но странное безразличие, выказанное мужиками по поводу грядущих событий, накрепко врезалось в память. Разгадка пришла лишь много позже: если говорить языком науки, я превысил горизонт планирования, а говоря проще – нельзя напугать грядущими ужасами тех, кто без малейшего преувеличения живет некрасовскими словами «а кабы к утру умереть – так лучше было бы еще»…

Едва уйдя за поворот, я перешел на бег – хотел догнать лидера, старика с козой на веревке. Да еще сзади замаячили какие-то дорожные рабочие, не иначе обходчики. Кто разберет, что у них на уме и какие в их тусовке приняты расценки за бегунков.

Старания не помогли, спокойных километров вышло до обидного мало. Впереди показался невысокий, но длинный мост через реку, аж на двух быках, и я с ходу свернул в лесок – подыскивать наблюдательный пункт.

К моему удивлению, «донора» никто не задержал ни у ближнего конца, ни у дальнего.

Пропыхтел дымом паровоз навстречу, затем реку пересекла группа неплохо одетых мужчин, поболтавшая о чем-то минут пять с догонявшими меня обходчиками, и опять поезд, только уже попутный пассажирский.

Как ни рассматривай сооружение, но нет ни постоянного караула в специальной избушке, как на Кемском, значительно более крупном мосту, ни тайной засады в лесу, как на мелком мостике через Летнюю.

Немалая радость – пробежать километр за пять минут куда лучше, чем тащиться в обход полдня. Заодно можно утолить жажду в реке Поньгоме – оказалось, что даже в таком насыщенном ручьями и болотами краю тяжело выживать без фляги.

Всего-то спуститься по заботливо выкошенному с осени откосу…