Квантор существования

– Фью-ить! – Макс присвистнул от изумления. – Ничего себе!

– Да, рискованно. Но не так, чтобы очень. Зато после можно с этим бизнесом окончательно завязать. Свернуть и Сочинский и Трабзонский каналы, а лучше – перепродать. Желающие найдутся.

– Ну, риск, так себе. Подумаешь, героин. Не атомные же боеголовки, – отозвался Сашок, – кто надо, давно подмазан. А кто не надо, так и не узнает, дай бог.

Впрочем, риск операции по оказанию скорой финансовой помощи и в самом деле был невелик. Челночные, дружественно-турецкие каналы исправно функционировали не первый год, бесперебойный поток тек через Адлер на Москву, оттуда уходил к надежным партнерам. Кто надо был в курсе и не обижен, а кто не надо без следа смывался тем же потоком. Риск был лишь в сроках и в количестве. Товару требовалось сразу много, и нужен он был слишком быстро – компаньоны ждали всего каких-то пару месяцев. Дело выходило столь важным, что от обычного способа отправки решили отказаться совсем. Не дай-то боже, позарится на крупный куш вольнонаемный ставленник-управляющий. Хоть и привязан крепкой веревочкой, но и искушение велико. Да и дурак-курьер тоже ведь человек, и кто его знает. А свой глазок, как известно, смотрок. И Миша, с хозяйского благословления, отбыл на юг и далее в басурманские просторы обеспечить и подготовить.

В марте "архангел" счастливо донес из Сочи в столицу первую часть груза и с ним благую весть о прибытии через неделю следующей партии "веселого" товара. И дело завертелось. Ирена оформляла и списывала спонсорскую помощь, обольстительно раздавала борзых щенков, отдавала пас; Миша принимал, играя примерно в те же игрушки, но на ином уже поприще; компаньоны были по обычаю довольны надежным и обязательным как смерть Яном Владиславовичем. А вскоре, ровно через семь дней, Сашок удачно переправил еще десять полиэтиленовых, сыпучих брикетов. Прогулялся к родным, подзабытым берегам, подышал оздоровительным морским воздухом. Последние килограммы ожидались не ранее, чем к концу этого удачного, первого весеннего месяца.

Первого апреля, шутливым и легким солнечным днем, молодой, изящно-кожаный человек, такой же легкий и шутливый, проходил регистрацию в "зале делегаций" Адлерского аэропорта. Пока шла обыденная канцелярская возня с билетами, пассажир этот, пребывавший в превосходнейшем настроении, не скучал. Подурачился с девушками, оформлявшими посадку и талон, посмеялся над их по-детски примитивным: "ох! а у вас рукав весь в краске!". Бежевый, короткий кожаный плащ был чист как стеклышко, но первое апреля есть первое апреля. В ответ стильно одетый молодой господин, сделав страшные глаза, зашептал одной из девочек: "вы ужас как испачкали чернилами носик, на вас оглядываются!" Девушка, пусть и не поверила, но на всякий случай выхватила из кармашка униформы зеркальце. Посмотрела, облегченно заулыбалась – не сердиться же на такого симпатичного и, судя по костюму, состоятельного клиента "Аэрофлота".

Из багажа при бежевом пассажире были лишь перекинутый через плечо новенький портплед, да небольшого формата черный портфельчик, с матовой, стальной застежкой. Выходило – только ручная кладь. Что девушки и зафиксировали в билете. Пассажир проследовал в комнату отдыха, заказав подать себе кофе и, за дополнительную плату, хорошего коньяку.

– Ну почему, как милый парень, так непременно голубой! – вздохнула одна из девушек-регистраторш.

– И с чего ты взяла? По-моему, так обычный натурал и даже бабник. Вон какой накачаный и здоровяк, – ответила ей другая, та, что переживала по поводу испачканного носа.

– Подумаешь! Это ничего не значит. У меня на "них" нюх. Несколько раз уже так обломалась, – вздохнула всезнающая товарка, – что можешь мне поверить. Да ты вспомни, как он разговаривал: душевно, будто мы ему подружки. Не-ет, настоящие мужики, те бы рисоваться стали, пусть и просто так. Жаль, по всему видать, классный парнишка, и невредный.