Квантор существования

– А я для того и поставлен, чтоб разным гадам на хвосты наступать! Мои боялки еще знаешь когда отбоялись? – почти выкрикнул капитан с плохо скрываемым бешенством.

– Ну-ну, тебе жить. Я что, мое дело маленькое. Вот акт оформим.., – майор велел привести понятых, началась обычная в таких случаях процедура.

Когда волокита с бумагами была, наконец, завершена, Макс, не без пользы за это время шевеливший мозгами, вдруг сказал, обращаясь непосредственно к понятливому майору:

– Товарищ майор, Николай Ильич, кажется. Я хочу написать чистосердечное признание. Сейчас и немедленно. Желательно, в вашем присутствии. Насколько мне известно, в этой просьбе, сделанной к тому же при свидетелях, вы не можете мне отказать.

Майор, учуяв вновь проклюнувшуюся выгоду, посветлел глазами.

– Конечно, конечно, гражданин Бусыгин. Не только не откажем, но и всячески поприветствуем похвальное намерение. Признание желаете писать публично или, так сказать, в спокойной обстановке?

– В спокойной остановке. Но хотелось бы в вашем непосредственном присутствии.

– Вот козел! – ругнулся капитан Паша и добавил еще ряд трехэтажных непечатных выражений.

– Паша, гражданин имеет право, – укоризненно-насмешливо попрекнул капитана майор Ильич. – Пройдемте, гражданин Бусыгин для чистосердечного признания… Не кипятись, уж потом он твой.

– Это уж точно, – сквозь зубы процедил капитан, делая вид, что плюет себе под ноги. – По дороге еще поговорим, жопа! Я те ребра пересчитаю, умник.

Макс, однако, на последние слова капитана Паши большого внимания не обратил и смысла их вовсе не испугался. Угрожать побоями ему, "вампу", было более чем забавно.

В кабинетике, куда привел его майор, Макс первым делом начертал на листе бумаги несколько цифр и протянул лист Николаю Ильичу.

– Позвоните срочно по этому номеру, только не отсюда. Расскажите все. Считайте, что на шубу жене уже заработали. Это для начала. И не мешкайте. В этом деле замешаны очень, я повторяю, о-ч-е-н-ь важные люди. Вы поняли меня?

– Понял, понял, не такой дурак как некоторые, – Николай Ильич многозначительно посмотрел на дверь, за которой остался воинственный капитан Паша. Листок с цифрами он бережно убрал во внутренний карман форменного кителя.

– Это отлично. Теперь запишем признание, о том, как я, Бусыгин Максим Романович, по просьбе неизвестного мне гражданина, имя и фамилию я не знаю, встреченного мною случайно в аэропорту города Адлера, взялся передать в Москву портплед… Вы записывайте, записывайте…

ГЛАВА 27. КУКУШОНОК

– Это невозможно! Это немыслимо совершенно! Два месяца! Бедный, бедный Максимушка! Разве ж он выдержит? – причитал Фома, колобком катаясь из одного конца обширной гостиной в другой, заламывая руки и нервно теребя очки. – Как вы не понимаете, ведь это же конец!.. Ему надо устроить побег, да-да, побег! Ну что же ты, Миша, молчишь? Черствые, равнодушные эгоисты!

Но собравшиеся в этот скорбный час в гостиной Большого дома не были ни черствыми, ни равнодушными. Молчали не от бесчувствия и личной корысти, а от леденящей мысли растерянности и осознания всего ужаса сложившейся ситуации. Миша, Ирена, Рита и Стас, пришла даже Машенька. Сашок, заботливо опекаемый двумя хозяюшками, тоскливый и пьяненький сидел в дальнем углу. И, конечно, Ян. Он тоже молчал долго, слушал бесполезные и комичные завывания "апостола", был хмур и неподвижен. Он же первым и заговорил:

– Лера, детка, я тебя очень прошу, налей своему мужу выпить, пусть успокоится. И усади его, ради бога; у меня уже голова кружится от его хождений. – Ян, дождавшись, пока Лера, взяв "апостола" под руки, отвела охающего и стенающего супруга к бару, обратился, наконец, к семье с чем-то, похожим на правительственное заявление, переданное Левитаном советскому народу в полдень 22 июня известного года: – Дорогие мои, давайте не будем заранее хоронить ни нашего брата, ни наше нынешнее существование, ни наше будущее. Если в данный момент выход и не найден, то это не означает, что его не существует, согласитесь? Значит, будем думать и думать быстро. И заняться мыслительным процессом я рекомендую решительно всем, без исключения. Это не частное дело, касающееся только лишь Боевой группы, а наша общая беда. Пока же разойдемся, уже довольно поздно и дальше перетирать воду в ступе нет никакой нужды. Ирену я попрошу пока остаться в доме. Завтра с утра группе и всем желающим собраться в моем кабинете. Это все.

Ян вышел в полном молчании, за ним сразу поднялась Машенька. После, так же без лишних слов, стало расходиться на ночлег и остальное семейство. В гостиной задержались только мадам и сумрачный "архангел" со своей Ритой.

– Миша, неужели все настолько серьезно? Я приехала последней и, может, что-то упустила… Я не собираюсь играть в игры, слишком уж ситуация тревожна, поверь мне. Обещаю, что не буду искать с тобой ссоры, по крайней мере, до тех пор, пока все не кончится и Макс не будет сидеть здесь с нами за столом. – Ирена не врала. И ей и семье было нынче не до старых счетов и обид.