Квантовая ночь

И в конце концов я таки нашёл, что искал. Я и понятия не имел, что существуют сайты, посвящённые выяснению, пользуются ли знаменитости пластической хирургией, но их оказалось довольно много. Мало кто из медиаперсон публично признают, что сделали подтяжку лица или увеличили грудь, и это породило онлайновую индустрию детального анализа фотографий, сделанных предположительно до и после операции, и комментариев разной степени профессионализма относительно того, что именно могло быть сделано. На сайте, доказывающем, что Квинтон Кэрроуэй сделал подтяжку глаз – я даже не знал, что такое бывает, – нашлось фото его лица в очень большом разрешении, в подписи к которому было сказано, что оно взято из пиратского видео проверки президентского грима перед очередным выступлением. Я оставил сообщение владельцу сайта, в котором спросил, доступно ли это видео где-нибудь в Сети, и, к моему удивлению, через десять минут он откликнулся, прислав ссылку для скачивания минутного видео в разрешении 4K с очень крупным планом президентского лица. Пока видео загружалось, я заглянул к Райан, а потом просунул голову в кабинет Кайлы.

– Нет-нет-нет, – говорила Кайла, – гамильтониан в t-штрихе будет по меньшей мере таким же, каким был в t.

– Прошу прощения, что прерываю, – сказал я, – но я нарыл хорошее видео Кэрроуэя и собираюсь провести анализ. Хотите посмотреть?

Они поднялись, и мы пошли в столовую, где на столе стоял мой лэптоп. Видеозапись ещё загружалась кадр за кадром в программу-анализатор.

За время моих исследований микросаккад я научился хорошо различать цвет глаз. У Энтони Хопкинса они были сине-серые; у Джоди Фостер такие же, но с металлическим отливом – хотя по какой-то причине они изображены карими на постере «Молчания ягнят», где она изображена с бабочкой-бражником «мёртвая голова», закрывающей рот. На фоне голубых или зелёных глаз зрачок хорошо заметен; гораздо труднее за ним следить на фоне карих глаз – как у президента Кэрроуэя, – а я предпочитал отслеживать именно зрачок, а не радужку. Однако, поиграв с настройками яркости и контраста и добившись приемлемого результата, я нажал кнопку запуска.

– Ладно, посмотрим.

Одна секунда. Две. Три. Четыре.

– Чёрт. – Его взгляд метнулся влево.

Одна. Две.

– Гадство. – Он наклонил голову вперёд.

Одна. Две. Три. Он поднял руку, чтобы потереть левый глаз.

Одна. Две. Три. Четыре. Пять. Шесть. Се… – нет, повернул голову, кто-то его позвал.

Одна. Две. Он взглянул вправо.

Одна. Две. Три. Четыре.

– Да сколько ж можно! – Какой-то клоун прошёл перед камерой.

Одна. Две. Три. Четыре. Пять. Шесть.

– Да!

Семь. Восемь!

– Да!

Девять!

– Да, да, да!

Десять!

– Ну что? – взволнованно спросила Виктория. – Да или нет?

– Секунду, – ответил я, переключаясь на график зрачковых отклонений. Не больше чем одна минута дуги – микросотрясения, порождаемые циркулирующей в теле кровью; микросаккады же не меньше двух минут дуги и могут достигать ста двадцати.

– Бинго, – сказал я, складывая руки на груди. – Нет никаких сомнений: президент Соединённых Штатов – психопат.

* * *

Во второй половине дня начали приходить сообщения о беспорядках в Кёльне, Риме и Будапеште, а вечером они снова разразились по всей Канаде, но, к счастью, не на улочке Кайлы, засаженной деревьями. Приграничные американские города, такие как Сиэтл, Детройт и Буффало, также демонстрировали признаки погружения в беззаконие.

– Не понимаю, – сказала Кайла, сидя рядом со мной на диване в гостиной, после того как мы выключили телевизор. – Что послужило «спусковым крючком»?

Я покачал головой:

– Его не было.

– Но беспорядки распространяются.

– Как и стили моды, интернет-мемы и теории заговора – так было всегда. «Боко Харам» совершает набеги, как и каждый день, и антисемитизм снова разливается, как ядовитая лужа, по всей Европе. И подростки-идеалисты радикализируются, как и до сих пор. И люди присоединяются к культам и читают свои гороскопы, как и каждый день. Войны полыхают на Ближнем Востоке и в Африке, как обычно; на изменения климата никто не обращает внимания, эволюцию отрицают, сохраняются сексизм и расизм – всё как всегда. Да, большинство мемов, которые пускают корни, практически безвредны, но злокачественные могут распространяться настолько же легко; называются они ку-клукс-клан, национал-социализм, конфликт в Ольстере или более чем десятилетие исчезновений и убийств женщин-индианок в Канаде.

– Но что-то должно было заставить их распространяться.

– Конечно, но это, без сомнения, что-то незначительное. Проигрыш в хоккей в Виннипеге; какой-нибудь ещё мелкий катализатор в других местах. Нам не нужны сложные объяснения – какая-нибудь заумь из физики элементарных частиц или неврологии – для чего-то, что происходит снова и снова в течение всей истории. – Я взглянул на то место, где под её блузкой находилась татуировка. – Бабочка символизирует не только метаморфозу – это также символ малых изменений, имеющих огромные последствия.

– Да, – согласилась она. – Наверное.