Квантовая ночь

— Каждый совершает этот сдвиг синхронно, так ведь? Так что если когорта альфа сдвигается на две ступени, то же самое происходит и с бетой: все нынешние психопаты — Квинтон Кэрроуэй, Владимир Путин и прочие негодяи, разрушающие мир, в котором мы живём — также сдвинутся на две ступени. Они станут Q3, а затем вернутся к началу, став Q1. Это их фактически деактивирует, превратив каждого квантового психопата в эф-зэ. — Она подняла руку. — Мы не можем вернуться во времени и убить Гитлера, но можем остановить каждого деспотичного правителя, каждого бессердечного банкира, каждого злого человека на этой планете.

Она помолчала, затем продолжила:

— Да, сколько-то психопатов останется. Но подумай: когорта гамма также сдвинется на две ступени, вернувшись к эф-зэшному состоянию Q1, а потом поднявшись до уровня Q2 — квантовой психопатии. Поскольку гамма — самая маленькая из когорт, то в конце концов мы получим наименьшее возможное количество психопатов.

Она сидела на крутящемся кресле, я — на обычном стуле. Однако я откинулся назад, поставив стул на задние ножки, и задумался. У меня не было никакого желания становиться квантовым психопатом, которым я бы стал, совершив два последовательных сдвига, однако да, план Кайлы действительно уменьшил бы количество психопатов вдвое, учетверив при этом количество «быстрых».

— И, — высказал я внезапно пришедшую в голову мысль, — как объяснял мне Намбутири, большинство Q2 и Q3 индексируют свою память словесно, так что по крайней мере какая-то часть новоиспечённых психопатов будет помнить, как у них была совесть, помнить, каково это было — беспокоиться не только о себе, но и о других. Есть надежда, что это немного их смягчит.

— Есть надежда, — повторила Кайла.

В голосе её было сомнение, но слово мне понравилось.

— Именно! — у меня немного кружилась голова, как это обычно бывает от сильного переутомления. — В буквальном смысле. Полные надежд. Нет, не новые Q2, но подумай о новых Q3! Впервые с того времени, как мы встали в полный рост посреди саванны, появятся миллиарды и миллиарды людей, полных надежд.

Я надеялся, что Кайла улыбнётся в ответ на мою улыбку, но нет; её брови придвинулись друг к другу, и уголки рта опустились.

— Однако даже если это технически возможно — то есть, даже если мы можем это сделать…

— Да?

— Джим, имеем ли мы на это право? Не берём ли на себя то, что лишь Богу позволено?

Я снова наклонился вперёд.

— Роль Бога слишком долго оставалась вакантной, — сказал я. — Пора уже кому-то её сыграть.

44

Мы, наконец, добрались до спальни наверху, когда Стрелец уже садился на западе — летом нужно очень долго не спать, чтобы это увидеть.

Я воспользовался маленькой уборной внизу, и, лёжа в постели, слышал, как Кайла в прилегающей к спальне ванной в буквальном и переносном смысле плещет холодной водой себе в лицо.

Потом она высунулась из-за двери с зубной щёткой во рту.

— Но если мы сдвинем сейчас всех, — сказала она, — то что будет дальше? Что если соотношение 4:2:1 между квантовыми состояниями останется таким же для детей, что родятся в будущем? Мы окажемся там же, откуда начали.

— Со временем, возможно, — сказал я. — Но в развитых странах люди сейчас живут долго, почти целое столетие, и продолжительность жизни будет увеличиваться. Сейчас 2020 год; возможно, к 2120-му эф-зэ снова станут доминировать, если мы, к примеру, не начнём делать внутриутробные тесты на суперпозицию. Но это всё равно даст нам бо́льшую часть столетия. Квантовой физике едва исполнилось сто лет; кто знает, чего мы добьёмся в этой области за следующие сто? Я буду доволен решением проблемы на ближайшее будущее.

Она в раздумье подвигала зубной щёткой, потом сказала:

— Ладно, забудем про будущее. Подумаем про настоящее. Что станет с твоими близкими, Джим?

— Ну, — сказал я, приподнимаясь на локтях, — моя сестра Хизер. Я уверен, что сейчас она эф-зэ; она станет Q3.

Кайла ещё немного поработала щёткой.

— Это здорово, но у тебя нет детей. У меня есть. — Она вернулась в ванную, и я услышал, как она сплёвывает зубную пасту, потом плеск текущей воды, а потом она вышла из ванной и улеглась лицом ко мне.

В продолжение этого короткого перерыва я глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Не то чтобы я скрывал это от Кайлы, однако, хотя мы говорили о массе других вещей — этике науки и культуры, кино, музыке и морали — подходящий момент для этого всё никак не наступал.

— Вообще-то, — тихо сказал я ей, — у меня тоже.

— Что? — переспросила Кайла, уже потерявшая нить разговора.

— У меня есть ребёнок. Мальчик. Ему два года.

Даже в темноте я увидел, как расширились у неё глаза.

— И когда же ты собирался сказать мне об этом?

— Я его никогда не видел. — И потом, словно это в чём-то меня оправдывало: — Я плачу алименты. Но я никогда его не видел. У Анны-Ли единоличная опека.

Как признание, что я работаю в том же университете, где учился студентом немедленно вызывает подозрения в академической сфере, так же признание в таком вызывает подозрение вообще у кого угодно.

— Почему?

Я перевернулся на спину.