Квантовый вор

Джилбертине опять снится кот в сапогах. Это полосатый кот на двух лапах, в широкополой шляпе и тяжелых ботфортах. Он ведет ее по мраморно-золотым коридорам дворца, вдоль которых с обеих сторон тянутся ряды дверей. Одна дверь открыта.

— Что там? — спрашивает она кота.

Он оглядывается, и его глаза странно мерцают.

— Ты все узнаешь, — отвечает он пронзительным вибрирующим голосом, — когда вернется господин.

Она просыпается в своей квартире в парке Монгольфье, рядом с теплым и посапывающим очередным любовником, чье имя уже тускнеет в памяти. Ее гевулот-контракты всегда составлены очень тщательно, чтобы никому не доставлять лишних хлопот, и от встреч остаются только милые воспоминания о плотских наслаждениях, сопровождаемые вспышками эмоций, связанных с приятными ароматами и местами.

В последнее время сны стали повторяться довольно часто. И ее собственные воспоминания кажутся зыбкими и неуютными. Возможно, она стареет, хотя и не в обычном, древнем смысле этого слова. Недуг бессмертных, о котором столько твердит Батильда, вызван тем, что ее сознание много раз стиралось и переписывалось заново.

Фрагмент памяти приходит в тот момент, когда она принимает душ вместе со своим любовником и его безымянные руки намыливают ей спину. Послание говорит о срочности и внезапном беспокойстве. Раймонда.

Она исчезает из его объятий под покровом своего гевулота. В любом случае так и было задумано с самого начала. Перед уходом она задерживается лишь для того, чтобы забрать с тумбочки свои Часы: Джилбертина ненавидит носить их, занимаясь любовью. Слово Virtus, выгравированное на крышке, всегда казалось ей дурной шуткой.

Раймонда ждет ее в Чреве, в своей квартирке. Она побледнела и осунулась, так что веснушки на ее коже выступили еще ярче.

— Что случилось? — спрашивает Джилбертина.

— Поль. Он пропал.

— Как?

— Он ушел. Я не знаю, где он. И не знаю, что мне делать.

Джилбертина обнимает подругу, ощущая поднимающийся в груди гнев.

— Ш-ш-ш. Не беспокойся. Все будет хорошо.

— Будет хорошо? — У Раймонды вздрагивают плечи. — Как может быть все хорошо?

Батильда решает отыскать его и заставить заплатить за слезы подруги.

Ее гевулот-контракты, даже очень старые, всегда составлены тщательно. И в них имеются пункты на все случаи жизни.

Она довольна тем, что смогла его удивить. Он находится в странном саду роботов в Лабиринте, сидит на небольшом багажном контейнере и улыбается, глядя в пустоту. Одет в изящный темно-голубой костюм в стиле зоку, а в руках небольшой ларец, который он непрерывно вертит в руках.

Как только она позволяет себя увидеть, на его лице на одно мгновение появляется выражение маленького испуганного мальчика. Потом он улыбается.

— А, это ты, — говорит Поль.

Но это не тот Поль, которого помнит Джилбертина — порой безрассудный и эгоистичный архитектор, безнадежно влюбленный в ее подругу. Сейчас его взгляд ясен и невыразителен, а от улыбки веет холодом.

— Ты не могла бы напомнить, как тебя зовут?

— А ты забыл?

Он разводит руками.

— Я заставил себя забыть, — говорит он.

Джилбертина глубоко вздыхает.

— Я Джилбертина Шалбатана. А ты Поль Сернин. Ты любил мою подругу Раймонду. Она страдает. Ты должен вернуться. Или хотя бы иметь мужество попрощаться с ней. Однажды она уже простила тебя.

Она швыряет ему воспоминание и приоткрывает свой гевулот.

Их познакомила Раймонда. Раймонда, ее подруга и соратница с того самого дня, когда она приехала из Нанеди; девушка из медленногорода в большом мире, страстно желавшая заниматься музыкой. Втайне Джилбертина ненавидела ее за непринужденную грацию, за то, что она без видимых усилий получала все, что хотела. И он был одним из ее трофеев. Поэтому ей тоже захотелось его заполучить. А заставить его пожелать то, чего у него не было, не составило никакого труда.

Но их связь длилась недолго. Он вернулся к Раймонде, ездил за ней в Нанеди и даже отказался от воспоминаний о Джилбертине. Тогда она смирилась с этим без труда. Но этого, этого она не допустит.

Поль равнодушно рассматривает ее.

— Спасибо, — говорит он. — В прошлом я получил от тебя не слишком много.

К ее ужасу, Джилбертина чувствует, как что-то вгрызается в ее гевулот.

— Но ты права, — негромко продолжает он. — Поль Сернин не мог уйти. И он остается здесь, внутри тебя и внутри остальных. А что касается меня, всегда найдется место, где я еще должен побывать. Украсть огонь у богов. Стать Прометеем. И все такое прочее.

— Мне на это наплевать, — говорит Джилбертина. — Но у тебя и этой девочки есть ребенок.

Он вздрагивает.

— Такое я бы запомнил, — говорит он. — Нет, этого не может быть.

— Еще как может, — огрызается Джилбертина, стараясь напитать свой голос ядом прошлых обид.

— Ты не понимаешь. Я бы не смог этого забыть. — Он покачивает головой. — В любом случае, это не имеет значения. Сейчас речь не обо мне. Дело касается тебя.

Джилбертина распрямляет плечи и обращается к экзопамяти.

— Ты сошел с ума.

В ее голове распространяется странное покалывание, и внезапно та часть ее разума, которая соединяется со всем остальным миром, оказывается огороженной сплошной стеной.