Квантунская рапсодия

  Куда меньше повезло японскому броненосному крейсеру «Чиода». Следуя концевым в кильватерной колонне возглавляемой броненосцем «Микаса», в ночных сумерках он умудрился наскочить на мину. Чья была эта плавающая мина, сорвавшаяся со своего якоря, трудно было сказать, но вреда японскому флоту она принесла немало. К радости всего экипажа крейсера, взрыв не привел к детонации пороховых погребов корабля, однако он серьезно повредил его машину и винты. «Чиода» моментально лишился хода, беспомощно заплясал на волнах.

  В таком безрадостном положении крейсер провел довольно долгое время. Из-за ночи и боязни наскочить на новую мину, к кораблю никто не решался подойти и все это время, японские моряки мужественно боролись с забортной водой ворвавшуюся в корабль через пробоину. Наконец к крейсеру подошел броненосец «Асахи» и, подав трос, принялся буксировать поврежденный корабль к островам Элиота.

  Адмирал Того мужественно воспринял известие о том, что злой рок продолжает преследовать японский флот. Ни один мускул не дрогнул на его скуластом лице, слушая доклад своего флаг-капитана, о результатах ночного боя.

 - Враг силен. Он оправился от нанесенного нами удара в январе и теперь попытается лишить нас контроля над морем. Предстоит серьезное сражение, для которого нам здесь нужны, будут все наши силы. Все, силы – подчеркнул адмирал офицеру.

 - Отряд крейсеров Камимуры, тоже? – уточнил флаг-капитан, но командующий отрицательно покачал головой. – Нет. Пусть продолжает охранять цусимские проливы от русских крейсеров из Владивостока. К тому же не исключено, что Макаров попытается вырваться из артурской ловушки и тогда, корабли Камимуры могут стать той ступенькой, запнувшись о которую, русские разобьют себе голову раз и навсегда.

  Выражая восхищение мудростью адмирала, офицер почтительно покинул каюту командующего, чем вызвал небольшую радость в его душе. Однако, оставшись наедине с самим собой, Того отметил этот день в своем дневнике маленьким черным камнем печали.

Глава VII. Во славу русского флага.

      - Здесь всё точно расшифровано, Дмитрий Олегович? Ошибка невозможна? – строго спросил адмирал Макаров офицера положившего на стол командующему флотом депеши, доставленные из Чифу миноносцем «Лейтенант Бураков». Самый быстроходный корабль артурской флотилии покинул крепость в ночь перед походом эскадры к Дальнему и вернулся к следующему утру со свежей почтой.

 - Никак нет, ваше превосходительство, ошибка невозможна. Наши шифровальщики ручаются за точность расшифровки текста. Да и не было ранее никогда у них ошибок – уверенно заверил Макарова встревоженный офицер.

 - Хорошо – недовольно молвил адмирал. – Тогда передайте командиру «Буракова» Елисееву, быть готовым к новому рейду на Чифу.

 - Слушаюсь, ваше превосходительство – козырнул лейтенант и покинул каюту адмирала, оставляя его разбираться со свалившейся на его плечи проблемой. Эскадра только что  вернулась из похода, успешно выполнив боевую задачу, отбила нападение вражеских миноносцев и вдруг такое. Макаров с неприязнью посмотрел на белые листки бумаги, полностью перечеркивающий все его боевые планы и начинания.      

 - Узнаю родимое Адмиралтейство – негодующе произнес флотоводец – только, только развязали руки, так сразу же получили по ним ценным указанием. Лучше бы послали крейсерскую эскадру на патрулирование Индийского океана, стратеги! 

  Адмирал раздраженно фыркнул и вновь взял в руки полученную от наместника почту. В ней Алексеев сообщал Макарову о последних событиях произошедших в Мукдене и Петербурге.

  Генерал-адъютант скупо описывал сражение у Вафангоу, пенял на Штакельберга не сумевшего прорвать блокаду Артура, а так же извещал об отступлении русских войск к Ляояну.

 «Здесь командующий намерен дать врагу генеральное сражение, публично заявляя, что Ляоян – его могила» - едко писал наместник, недолюбливавший Куропаткина за его нежелание прислушиваться к его советам.

  С не меньшей едкостью Евгений Иванович сообщал о принятом царем решении отправить к берегам Дальнего Востока 2-ю Тихоокеанскую эскадру, командующим которой был назначен начальник Главного Морского штаба, контр-адмирал Рожественский «самый умный адмирал нашего флота». Наместник подробно перечисли корабли, чей выход в составе эскадры планировался на раннюю осень.

  - Да, друг Зиновий, не миновала тебя чаша господня – колко прокомментировал адмирал это известие. – Оставишь свой просторный адмиральский кабинет и будешь на деле доказывать правильность своих идей.

  Перед войной у Макарова и Рожественским было много расхождений во флотских вопросах, решавшихся, как правило, в пользу Рожественского, занимавшего высокое адмиралтейское кресло. Одним из них был вопрос остойчивости броненосцев типа «Бородина», четыре из которых числились в списках кораблей 2-й Тихоокеанской эскадры.