Квартира. Карьера. И три кавалера

– Меня обижает, что кто-то анонимно подкладывает букет под дверь. Я не понимаю людей, которые не в состоянии подарить девушке розы лично. А за то, что не надо таскать цветы часами, я тебе только искренне благодарна.

«Может, кто-то из соседей пошутил? Или какой-нибудь курьер что-то перепутал? – недоумевала Трифонова, которой лепет Егора и Коли показался убедительным. – А они снова говорят одно и то же. Уже страшновато делается». Справедливо решив, что утро вечера мудренее, она обрезала кончики стеблей и уложила розы в наполненную водой ванну. Утром решила их не вынимать – все равно ее целый день не будет. Приготовилась вернуть цветы в вазу вечером. И в семь часов обнаружила у своей двери еще двадцать одну красную розу отменного качества.

В среду Трифонова не стала пить чай и примчалась домой сразу после работы. Привычный букет лежал у двери. Катя уже не злилась, а паниковала. Со времен Кирилла любые странности у ее порога выбивали из колеи. Неизвестный упорствовал. Он серьезно на что-то намекал. Ну, знает адрес. Ну, кладет всегда двадцать одну розу. Три умножить на семь? К десяти прибавить одиннадцать? Она не успела предположить вычисления, чтобы отыскать смысл в числе. Неожиданно позвонила мама и настоятельно попросила ее приехать в выходные.

– Что случилось? Вы все живы-здоровы? – воскликнула Катя.

– Да, не беспокойся. Но прибыть на семейный совет необходимо. Это важно для тебя самой, так что не выдумывай причин отсутствия. Мы ждем.

– Я в субботу утром приеду, в субботу вечером уеду.

– Как тебе удобно.

Столь лаконичный разговор был неприятен, но раз уж предстояло через пару дней появиться у родителей, выяснение подробностей можно было отложить. Трифонова сразу заказала билеты на поезд туда и обратно.

В четверг она распластала по своей двери записку: «Пожалуйста, не гробьте цветы. Они кому-то доставят радость, а я буду их выбрасывать». Вечером записка висела, букет лежал под ней. Катя неверным пальцем установила связь с Александриной:

– Ты можешь ко мне заехать?

– Завтра Мирон идет в фитнес-клуб, а я, как штык, у тебя. В полседьмого?

– Да. Я сохраню антураж.

– Какой, Кать?

– Увидишь.

Вечером Трифонова дождалась подругу возле калитки.

– Привет! Что называется, столкнулись по дороге? – радостно вопросила Александрина.

– Что называется, я одна боюсь идти в подъезд.

– Кать, все нормально?

– Идем посмотрим.

Они поднялись на третий этаж. Проклятые свежие розы были на месте.

– Ого, какой букетик! Роскошь! Кать, они пахнут! С ума сойти! – воскликнула Стомахина, поднимая цветы. – Это кто же тебя так любит? Рубликов на тысячу, а то и на две?

– Мы должны выяснить, кто меня так ненавидит, – чуть не плача, ответила Катя.

– У тебя экзотические представления о ненависти.

– Проходи, – хозяйка распахнула перед гостьей дверь. – И сразу в ванную.

– Что будем мыть? Руки? Ноги? – веселилась Александрина и вдруг осеклась. В ванне штабелями лежали розы. И благоухали, чтоб им. – Кать, у тебя теперь цветочный магазин?

– С некоторых пор мне кажется, что у меня тут похоронное бюро.

– Сколько же их? – завороженно спросила Стомахина.

– Считай. Двадцать один умножить на пять. Сто пять штук с сегодняшними. Если ты не поможешь мне разобраться, я свихнусь. А в одиннадцать надо ехать к родителям. Они некстати семейный совет затеяли. И скрытничают, не объявляют, что надо.

– Тогда пошли в комнату. Здесь хорошо подыхать от удушья, а не разговаривать. – предложила Александрина. – Слушай, Кать, а когда их много, аромат превращается в запашок.

– Не то слово.

Подруги плюхнулись в кресла. Трифонова рассказывала историю своего розового мученичества и смотрела на Александрину со смесью отчаяния и надежды. Но та вместо сочувствия иронично прищурилась:

– Девушка, а девушка, вы в курсе, зачем каждый день приносят свежий букет? Вот такой по-настоящему свежий, пахучий, не исключено, что специально где-то заказанный задорого? Думаете, чтобы над вами поиздеваться? Не угадали. Просто нормальные люди вчерашний выбрасывают, а новый аккуратненько помещают в вазу. И ловят кайф. Таким образом вам ежедневно достается двадцать одна роза. Всего лишь.

– Но как же такое можно выбросить, если оно при надлежащем уходе неделю не завянет? – опешила Катя.

– А вот так. Еще раз – берешь и относишь в мусорное ведро.

– Ты хочешь сказать, что развлекается мой тайный поклонник из ваших, буржуйских? Только они настолько бессердечны, что отправляют еще живые цветы в мусорку.