Квартира на двоих

Тот предостерегающе вытягивает вперед руку и отступает.

Немного оправившись, оглядывается через плечо в поисках выхода, а потом снова смотрит мне в глаза.

На мгновение я совершенно забываю о Мо, Рейчел и звукооператоре. Есть только я и Джастин, его широкие плечи в смокинге, тесное темное пространство. В отчаянии тщетно хватаю ртом воздух. Длится все секунду или две, но почему-то это хуже, чем все остальное вместе взятое.

А потом Джастин с шумом отступает сквозь занавес дальше за кулисы, и я, вся трясясь, падаю на руки друзей. Закончилось. Он ушел… Тяжело дыша, цепляюсь холодными влажными пальцами за Рейчел и Мо и внезапно ощущаю тошнотворный страх, что никогда не смогу стряхнуть с себя Джастина, не важно, сколько раз буду видеть, как он уходит.

62. Леон

Не могу думать. Ничего не могу. Кое-как встаю и плетусь в зал суда. Ощущение, будто я в сказке, трансформировалось в нереальность происходящего. Механически улыбаюсь Ричи. Замечаю, как блестят его глаза, как светится в его лице надежда. Ничего не чувствую.

Должно быть, из-за шока. Ничего, быстро приду в себя и буду внимательно следить за процессом. Невероятно, что вообще способен отвлечься. Поднимается волна ярости на Тиффи за то, что она именно сегодня решила меня бросить и вернуться к Джастину. Невольно думаю о маме, которая всегда возвращалась к своим мужчинам, что бы мы с Ричи ей ни говорили.

Какая-то часть сознания напоминает, что мама не хотела быть с ними. Она просто думала, что ей не позволено жить иначе. И что, оставшись одна, она станет полным ничтожеством.

Да только Тиффи не одна. У нее есть Мо, Герти, Рейчел. Я.

Ричи. Надо думать о Ричи. Я ему сейчас нужен, и еще раз потерять его я, черт побери, не могу. Еще и его…

Герти подводит итоги. Собираю все силы и слушаю – она так умна, что невольно следишь за ходом ее аргументов. А потом, при полном отсутствии фанфар, все внезапно заканчивается. Мы встаем. Судьи удаляются. Ричи уводят, напоследок он оборачивается и с тоской глядит на нас. Молча шагаем по коридорам, Герти что-то пишет в телефоне, мама непрерывно хрустит пальцами.

У выхода украдкой бросает на меня взгляд.

Мама: Лео, что случилось?

Герти тихонько ахает и прижимает руку ко рту. Гляжу на нее помутившимся взором. Смотрит в «Фейсбуке» то самое видео.

Герти: О господи!

Мама, встревоженно: Что такое?

Я: Тиффи.

Мама: Твоя девушка? Что она сделала?

Герти: Она не могла…

Я: Могла. Ты прекрасно знаешь: люди так и делают. Трудно бросить то, что знакомо. Не ее вина. Так и делают.

Герти красноречиво молчит. Меня охватывает отчаянное желание бежать куда глаза глядят.

Я: В выходные решение не вынесут?

Герти: Нет, на следующей неделе. Я позвоню, как только…

Я: Спасибо.

Ухожу.

Иду, не останавливаясь. Слез нет, пересохло горло и щиплет глаза. Отчасти причина – страх за Ричи, но думать могу лишь о Джастине, как он протягивает руки и орет ликующей толпе: «Она сказала “да”».

Прокручиваю все, что происходило за минувшие месяцы. Бесчисленные записки, Брайтон, вечер, когда ели шоколадные пирожные на диване, день рождения Холли, поцелуи у плиты. Становится тошно при воспоминании, как ее тело деревенело от одной мысли о Джастине. Однако я не поддаюсь жалости. Не хочу ее жалеть. Хочу чувствовать себя преданным.

Получается плохо. Думаю, как у нее тогда тряслись колени.

Ну вот, слезы. Так и знал, что без них не обойдется.

63. Тиффи

Мы сгрудились в темноте. От запаха лилий нечем дышать. Мо держит букет, и цветы пачкают мне платье. Гляжу на пыльцу на шелке. Меня так колотит, что дрожит вся юбка. Не помню, что сказал напоследок Джастин. Я успела забыть почти весь наш разговор. Может, все это абсурдный сон наяву, и на самом деле я стою в зале, гадая, назовет ли Кэтрин мое имя в благодарственной речи и с чем те рулетики на подносе: с уткой или курицей?

– Что, если он еще здесь?.. – шепчу я Рейчел, указывая в сторону черного занавеса, через который ушел Джастин.

– Мо, подержи-ка это… – велит Рейчел.

«Это», видимо, относится ко мне. Она исчезает за кулисами, а Кэтрин на сцене под громовые аплодисменты прощается с собравшимися.

Мо добросовестно держит меня под локоть.

– Все хорошо, – шепчет он.

Больше ничего не говорит, но как бы обнимает тишиной. Его коронное молчаливое объятие, которое я так люблю. В мире по ту сторону темного занавеса все еще хлопают; здесь звук приглушен и напоминает шум сильного дождя на асфальте.

Рейчел возвращается.

– Здесь стоять нельзя, – опять начинает сердитый звукооператор.

Рейчел оборачивается, и он в страхе отшатывается. Я его не виню. У Рейчел на лице боевое и чертовски остервенелое выражение. Ничего не ответив, она приподнимает подол платья и перешагивает через провода.

– Чокнутых бывших не видать, – сообщает она, подходя ближе.

Внезапно со сцены вваливается Кэтрин и едва не сбивает с ног Мо.

– Уф! Ну и цирк! – По-матерински похлопывает меня по плечу. – Ты как? Надо полагать, это был…

– Навязчивый отставной бойфренд, – поясняет Рейчел. – И, раз уж зашла речь, надо сказать пару ласковых Мартину…