Квартирантка с двумя детьми

Так, вот и остановка. Под навесом из пластикового стекла и рядом с ним стояли, топтались – скамейка сломана – человек пятнадцать. Мужчины, женщины. Настя сразу, без усилий, определила, кто местный, а кто из деревень. Даже не скажешь, чем именно отличаются – одежда вроде одинаковая, сумки тоже, да и лица похожи. Но всё же видно: вот эта из деревни приехала на два часа, а эта горожанка в первом или втором поколении.

Подошла «газель», но не та, что была нужна Насте, – эта петляла здесь, по улицам. И те, в ком угадывались жители города, забрались в неё. «Не обмануло чутьё», – похвалила себя Настя… Маршрутка тронулась, оставшиеся провожали её завистливыми и злыми глазами.

Было холодновато. Дым из выхлопных труб закручивался спиралью, пах черемухой…

– Уже полчаса ждём, это ж надо! – вскрикнула высокая, большая женщина с большой клетчатой сумкой у ног. – Не могут расписание вывесить!

– Да какое тут расписание, – пританцовывая на утоптанном до каменной плотности снегу, отозвался дядечка в шубе из искусственного меха. – Это ж пираты.

Другой, помоложе, в тонкой куртке, буркнул:

– Какие, мля, пираты ещё?

Видимо, уловив в его голосе угрюмую угрозу, тот, в шубе, стал объяснять:

– Незаконно они возят. Проедут по остановкам, наберут кто есть – и погнали. Ни билетов, ничего… Могут вообще сюда не завернуть… Автовокзальские сколько раз, слыхал, сулились поймать да поучить.

– Они поучат, – хмыкнула женщина в ярко-красном шерстяном берете. – Все они повязаны там… Вот второй месяц в аптеку мотаюсь и добиться не могу, будет моё лекарство или сняли его окончательно.

– А что за лекарство-то? – спросила большая женщина.

В красном берете сказала что-то тарабарское – Настя не разобрала, – а большая испуганно-приглушённо, как по секрету, сообщила:

– Это ж гормональное!

– И что? – наоборот, громко усмехнулась в красном берете. – Я уж своё отрожала. Трое олухов на шее. Жрут и спят.

«Бедная, – глядя на её сухое сероватое лицо, подумала Настя. – И все на лекарствах».

– А позвонить не легче? – спросил молодой симпатичный парень в черной шапочке.

– Куда позвонить?

– В аптеку. Узнать – есть в продаже, нет…

Женщина в красном берете отмахнулась:

– А что толку…

На долгую минуту остановка замерла и замолчала. Как-то окаменело замерла и замолчала. Люди не двигались; Настя готова была испугаться и поводить перед лицом ближайшего рукой: эй, ты где… Но тут парень шевельнулся, кивнул:

– Ну да, толку мало.

– Да не мало, а нету. Нету! – в голосе женщины в берете послышались слёзы. – Последние нервы лопнут гудки их слушать.

– Ну да, ну да…

Настя наблюдала за людьми, ловила интонацию их голосов, их взгляды, и ей всё сильнее становилось их жалко.

Наверное, это после месяцев в большом городе, лекций, общения с умными и образованными людьми, пыталась понять она. Великие события истории, великие личности, кровавые бунты, гиль, реформы… И вот этот десяток человек на этой остановке, одной из тысяч подобных остановок по стране, где так же толкутся по десять, двадцать подобных, – они словно вне истории, вне времени. Кажется, могут так стоять и вяло жаловаться друг другу бесконечно. И морозец – не очень большая помеха. Привыкли…

Но вдали улицы показалась пассажирская «газель», и люди мгновенно подобрались, стали скапливаться, прессоваться на том пятачке, возле которого обычно останавливались автобусы.

Даже слегка стали подпихивать друг друга локтями и бедрами.

И в Насте проснулось вроде бы надёжно забытое, вымывшееся полутора годами учебы, – и она тоже принялась пробираться ближе к бордюру, мягко, но решительно оставляя за спиной других. Очень не хотелось минут сорок стоять, скорчившись, в проходе «газели» или вовсе не влезть…

Это была не та «газель». Городской маршрут. И Настя почувствовала что-то вроде злобы к городским; к тем, кто через несколько минут выскочит из этой «газели» возле своего дома и окажется в тепле и уюте… Эта пугающая её, но непреодолимая злоба не успела разрастись – подошла нужная маршрутка, с вывеской на лобовом стекле: «Большие Кныши». Значит, едет до этого села, по пути останавливаясь в десятке других. Ине, Шошине, Ойхе, Шалоболине… Заворачивает и в нужную Насте Новопокровку.

Настя забралась в «газель» одной из первых, и ей повезло – заняла сиденье над бугром колеса. Ногам неудобно, поэтому, видно, туда и не садились до последнего… Ничего… Кое-как устроила ноги, положила на колени пакет. Рядом, буквой «г», встал и сердито засопел дядечка в искусственной шубе.

Газель тронулась, проехала метров десять и остановилась.

– Деньги передаем, – сказал водитель.

Пассажиры зашуршали.

– Передайте…

– Докуда едете?

– До Шошина.

– А я до Ини.

– До Шошина ещё вот возьмите.

– До конечной…

Настя достала кошелёк. Спросила:

– А до Новопокровки сколько стоит билет?

И тут же – расстроенный и удивленный вздох:

– Что, ещё и в Новопокровку заворачивать будем?

– С полчаса терять, – откликнулся кто-то ворчанием. – Там ещё и дорога такая – трясун.

– Да уж вечно что-нибудь…

Ещё не поняв, что значат и чем грозят ей эти вздохи и ворчание, Настя повторила:

– Сколько до Новопокровки будет?..