Квартирник

Как веревочка не вилась, но на второй день проверки комиссия была поражена информацией о пропаже двух дел оперативного учета, после чего председатель комиссии лично пошел осматривать наш кабинет. К всеобщему изумлению и облегчению, подполковник из областного УВД торжественно вытащил две пыльные серые папки из-под сейфа Кадета и Студента, в котором они на пару хранили всякое барахло. Бросив напоследок «Идиоты», счастливый начальник проверяющих покинул наш разгромленный за двое суток поисков кабинет, неся помятые картонки в кабинет Влады, а мы стояли как громом пораженные — вчера днем мы, под счет раз-два и сочные маты, полностью выволакивали этот неподъемный шкаф из ниши, в котором он стоял. Естественно, никаких папок под ним не было.

Два месяца спустя

Я держал в руке тяжелую телефонную трубку и не мог понять, о чем говорит и чего хочет от меня квакающий противный голос, раздающийся оттуда.

— Это кто?

С третьего раза до меня дошло, что со мной пытается разговаривать Захарова Нина, моя Мата Хари в логове обожравшихся от сыплющихся на них потоков налички комсомольцев — рационализаторов.

— Паша, ты что решил?

— Кто?

— Я говорю, что ты решил?

— Милая, у меня люди, я не могу разговаривать сейчас. Скажи, куда перезвонить или сама перезвони через десять минут — я с большим трудом произнес эту фразу.

— Я позвоню — в ухо набатом ударили пронзительные короткие гудки. Господи, зачем я столько пил вчера?!

Во рту стоял привкус металлических звездочек, которые я ловил зубами, выпивая полный стакан водки — традиция требует, не каждый день, а только второй раз за две жизни, получаешь первые офицерские звезды. Сидели очень мило, но возникла вечная проблема — господам офицерам не хватило. Откуда взялась бутылка технического спирта, что прятало свою гнусную, отдающую сырой резиной, сущность, я не знаю, но сейчас это привкус господствовал в моем очень больном организме.

Но надо было жить дальше, поэтому я выковырнул из ящика стола картонную баночку мятного зубного порошка, включил кофеварку и пошел вниз, в сторону туалета, приводить в себя в порядок.

Чистить зубы пальцем, да еще с тяжелого похмелья — дело очень сложное. Борьба с рвотными рефлексами от наличия, ерзающего по зубам некого предмета, даже если это твой собственный палец — процесс тяжелый, но я справился. Во рту посвежело, кошки, что делали там нехорошие дела куда-то убежали, а к моменту моего возвращения в кабинет в высокой кофеварке бесновалась кипящая вода. Слава Богу, кофе еще оставался — я наскреб чайную ложку со дна металлической банки, тщательно размешал коричневые крупинки в крутом кипятке и сделал первый, самый вкусный, глоток.

Дверь распахнулась — на пороге нарисовался Кадет, заговорщицки показывая горлышко бутылки водки, укрытой под курткой:

— Товарищ младший лейтенант, полечитесь?

— Нет, брат, спасибо, воздержусь.

— А мы, пожалуй, оскоромимся со Студентом. Ты если передумаешь, приходи в десятый кабинет, мы там с пацанами… — не договорив, парень торопливо прикрыл дверь и куда-то заспешил. Через минуту стала понятна причина торопливости Кадета — за дверью раздались уверенные начальственные шаги, дверь распахнулась и в кабинет, во всем великолепии полковничьего мундира ввалился начальник Дорожного РОВД Дронов.

— Здравия желаю, товарищ полковник. — ноги сами по себе подбросили меня вверх, забыв о тяжелом похмельном синдроме.

— Громов, как дела? — крупный нос полковника сморщился, втягивая воздух, наверное, кто-то уже доложил, что я вчера проставлялся.

— Все нормально, Олег Владимирович — осторожно протянул я.

— А вот у меня не очень, представляешь?

— Я могу чем-то помочь? — несмотря на мятный зубной порошок, щедро намазанный на зубы, я старательно дышал в сторону.

— Наверное можешь. Мы тут итоги года подбиваем. Провал у нас получается по линии квартирных краж и грабежей с разбоями. Ничего не хочешь мне сказать?

— Что вы у меня хотите услышать? — меня явно раскручивали на принятие повышенных обязательств, и следовало следить за языком, а то мгновенно можно оказаться должником.

— Мы вот тебе шли во всем навстречу, звание тебе дали…

Первичное офицерское звание присваивал министр, и решающим тут было наличие незаконченного высшего образования, но в последние три дня все начальники хором рассказывали мне, что, выловленные в потоке водки зубами, две самые маленькие звездочки — целиком и полностью их личная милость ко мне.

— Товарищ полковник, а я тут причем? Был старший опер, а я один из трех подчиненных…

— Нет, ты меня не слышишь. Я говорю, что старшего у вас теперь нет, а дело надо делать. Выправишь ситуацию по итогам первого квартала, чтобы мы не в конце из десятка районов плелись, а уверенно, в середине списка были — будешь старшим опером.

Капитан Близнюк покинул нас неделю назад, вернувшись на спокойную должность в управлении речной милиции — пропавших, хотя и обнаруженных дел ему никто не простил.

— Олег Владимирович, как-то это сказочно звучит. Все до сих пор уверены, что дела у Близнюка я скоммуниздил, чтобы его подставить.