Квартирник

ЕГОР. Я надеялся, что ты забыла.

САБИНА. За несколько минут вряд ли что забудешь. Впрочем, если тебя напрягает эта тема, мы можем на неё не говорить.

ЕГОР. Да ладно уж… Сегодня все высказались – вот под утро наконец-то и до меня дошла очередь.

САБИНА. Мать, отец?

ЕГОР. Отец.

САБИНА. Ясно. А у меня мать.

ЕГОР. Вот как…

Чайник вскипел. Ребята наливают себе чай и возвращаются на прежние места.

САБИНА. Ну так и что?

ЕГОР. Алкаш он… Всю жизнь мне сломал. Из-за него теперь всю зарплату на психотерапевта трачу. Вот, собственно, и всё.

САБИНА. Понимаю… Но ты молодец уже потому, что обратился к врачу.

ЕГОР. А что мне ещё оставалось сделать? Меньше года назад я не имел ни малейшего понятия ни как жить дальше, ни зачем я живу в целом. Единственное, что было на тот момент в моей душе, – это тревога. Тревога за себя, за своё будущее, за бабулю, которой девяносто один год и которая, живя с ним на одной площади, вынуждена каждый день видеть это всё и терпеть. Он в последнее время как будто совсем крышей поехал, а я… даже не могу от него съехать, хоть и сам себя спонсирую.

САБИНА. Тебя обязали заботиться о бабуле?

ЕГОР. Ну как, обязали… Я сам себя и обязал. Куда она сейчас уже без меня? Ему же на неё совсем наплевать – жива она, мертва, случилось с ней чего или всё хорошо. А я люблю её, она мне много всего прекрасного в жизни дала. К тому же, на достойное жильё денег всё ещё не хватает.

САБИНА. Тут аналогично.

Пауза. ЕГОР закуривает.

ЕГОР. Не могу восстановить в памяти ни единого момента, когда я бы слышал от него хоть одно-единственное доброе слово… Пытаюсь, как психотерапевт советует, напрягаю извилины – а не получается. Живу с чувством, что его вовсе нет рядом со мной, как будто мой отец – это молчаливая тень, которая способна говорить через рот только тогда, когда надо попросить опохмелиться. Поэтому я очень ценю разговоры, они многое дают понять о человеке.

САБИНА. Прекрасно, этим мы сейчас и занимаемся.

ЕГОР. Тебя не напрягает то, что я на тебя свои проблемы выливаю?

САБИНА. Нисколько. Продолжай. Я слушаю.

ЕГОР. Всё детство я жил в постоянном напряжении и гаданиях, а что будет дальше. Мне многое на тот момент было непонятно – и ладно, если бы хоть кто-то потрудился объяснить. Все молчали. Все. Моё детство теперь прочно ассоциируется у меня с тишиной и пустотой, когда, вроде бы, открываешь дверь и собираешься выйти наружу и глотнуть свежего воздуха – а за этой дверью скрывается ещё одна глухая стена. Я не знаю, почему мне удалось аж до сегодняшнего дня сохранить трезвость рассудка, однако я благодарен за неё судьбе. Судьбе и бабушке, которая давала мне хоть и ничтожные, но десять процентов родительской ласки и чувства защищённости, которые были мне необходимы. Мне трудно довериться людям, поверить в их искренность, оттого я невероятно ценю вас – людей, которых я смог подпустить к своей душе ближе, чем на метр. Вы настоящие, понимающие и очень добрые – моя опора, моя почва под ногами.

ЕГОР говорит монотонно, с отсутствующим выражением лица и пустым взглядом, словно он давно абстрагировался от той стороны своей жизни, которая касается семьи и детства.

САБИНА. И мы тебя ценим, Егор. За то, что нашёл в себе силы жить дальше и демонстрируешь своим примером безграничную любовь к самому явлению жизни. Несмотря ни на какие внешние препятствия.

ЕГОР. Я и правда люблю жизнь.

САБИНА. И молодец, что любишь. Продолжай в том же духе. Также мы ценим тебя за то, что ты нам открываешься, показываешь себя настоящего, подавляя внутренние страхи.

ЕГОР. Мне не хочется тревожиться, когда рядом вы. Вы – мои антидепрессанты и транквилизаторы.

САБИНА. И наконец, мы ценим тебя… за тебя. За то, что ты позволяешь нам называть себя нашим другом.

ЕГОР. А где я был бы сейчас, если бы не вы? В дурдоме, наверное.

САБИНА. Туда прямая дорога нашим с тобой родственничкам. Но не нам, мы переживём, мы всё вытерпим.

ЕГОР (откладывает сигарету, больше он к ней не притронется до конца пьесы). Это точно. И над нашими крышами рано или поздно появится радуга.

САБИНА. Двойная радуга.

ЕГОР. Тройная.

САБИНА молча подходит и обнимает ЕГОРА точно так, как её ранее обнимала ЛЕСЯ, будто передавая половину невидимого щита от себя другу.

ЕГОР. Спасибо… Сейчас мне как никогда тепло.

САБИНА. Я рада, что это так.

Они стоят и обнимаются некоторое время, по прошествии которого синхронно поворачивают головы в зрительный зал и замирают в заданных позах. Свет на кухне гаснет, но сцена не заканчивается. Остальные герои теперь тоже представляют из себя живые скульптуры, застывшие в моменте. Все лица их обращены к зрителям. Точечный свет поочерёдно вспыхивает на фигуре того персонажа, который говорит в данную секунду.

ЕГОР. Я бы определённо увяз в этом болоте по горло…

САБИНА. …Если бы не дружба…

ЛЕСЯ. …Дружба исцеляет…

ВАСЯ. …Дружба протягивает руку помощи…

ЮННА. …Дружба – это величайший дар…

ЛЁНЯ. …Который мы, получив, обязаны сохранить и бережно пронести через всю жизнь.

Конец шестой сцены.

Сцена заключительная