Квази-мо

Пройдя примерно с квартал, мы свернули в домовой проезд и очутились в просторном дворе. Не было никаких гаражей и ракушек инвалидов. Было все чинно и пристойно. Зелень присутствовала в изобилии в виде невысоких деревьев и клумб с обязательными георгинами и анютиными глазками. В песочницах игрались дети. За столом сидели доминошники и изо всех сил лупили костяшками по столу. Оттуда доносились крепкие словца, перемежаемые безобидными словами типа «рыба» и «козел», но признаков подготовки к драке не было.

— Вот, Иосиф Виссарионович, гостя вам привел, — сказал мужичок, став сразу стройнее и показав строевую выправку.

— Вы от кого, товарищ? — спросил меня мужчина лет семидесяти, с усами и с кавказской внешностью, сидевший у будочки «Срочный ремонт обуви» с «лапой» между ног и надетой на нее женской туфелькой. Седые редкие волосы были зачесаны назад и левая рука, которой он придерживал «лапу» была явно больной.

Я ничего не ответил мужчине и показал пальцем наверх, оттуда, мол, но меня поразил тембр его голоса. Я неоднократно слышал записи выступлений Сталина, и у меня не было никаких сомнений в похожести его голоса.

— Доброго вам здоровьишка, Иосиф Виссарионович, — сказала проходившая за моей спиной старушка с сумкой-авоськой.

— Спасибо, Пелагея Никаноровна, — сказал старичок-сапожник и обратился ко мне, — я слушаю вас, излагайте свое дело.

— Да, у меня собственно нет никаких дел, — замялся я, — просто так вот зашел посмотреть.

— Понятно, — протянул сапожник, — так сказать, наружный осмотр мест поселений и проверка режима содержания?

— Что, палач, не отлились тебе слезы депортированных народов и сосланных борцов за независимость? — почти прокричал старичок с длинными отвислыми усами.

— Замучили эти бандеровцы, — вздохнул сапожник, — нам здесь не дадут поговорить, пойдемте ко мне. — Он снял и повесил в будку свой фартук, убрал маленькую табуреточку с мягким ременным сиденьем, закрыл дверку своей будки, навесил маленький замочек и повернулся ко мне. Передо мной стоял натуральный Сталин в полувоенном френче с отложным воротником, такого же цвета брюках с напуском и хромовых сапогах. Из кармана он достал кривую трубку, набил ее табаком и прикурил. Сделав приглашающий жест рукой, он степенно двинулся в сторону дома.

— Если хотите кому-то испортить жизнь, то подселите к нему бандеровца, — сказал негромко человек, похожий на Сталина, совершенно не заботясь о том, слышит его собеседник или не слышит, зная, что каждое его слово будет услышано, — и скоро этот человек жизнь в аду будет считать жизнью в раю.

Внезапно все доминошники бросили костяшки на стол, встали по стойке смирно и повернулись в нашу сторону.

— Продолжайте, товарищи, продолжайте, — и мой спутник успокаивающе помахал им рукой. С каждым шагом мне все больше верилось, что передо мной Сталин и отношение всех этих людей к нему не наигранное, а искреннее.

Мы поднялись на третий этаж и вошли в просторную квартиру еще сталинской постройки с толстыми стенами и высокими потолками.

В зале стоял огромный круглый стол, накрытый тяжелой красной бархатной скатертью с крученой шелковой бахромой. Хозяин квартиры достал из огромного красного дерева серванта бутылку вина и два хрустальных резных фужера. На бутылке было написано «Хванчкара». И никакой наигранности.

— А можно посмотреть ваши документы? — осмелился я задать вопрос.

Ни слова не говоря, хозяин достал из этого же шкафа листок и подал мне.

На листке было написано:

«ОРДЕР. Сим удостоверяется, что Сталин (Джугашвили) Иосиф Виссарионович, 21.12.1879 года рождения, определен на жительство по адресу: Новомосковск, проспект Мира, 51, корпус 2, кв. 17. Управляющий делами Люций Фер. Марта пятого числа одна тысяча девятьсот пятьдесят третьего года по общему летоисчислению».

И подпись красными чернилами.

— Все в порядке Иосиф Виссарионович, — сказал я, возвращая бумагу. — Может, мы добавим к вину вот это? — спросил я, доставая из портфеля все его содержимое.

Посмотрев на стол, Сталин подошел к телефону, набрал три цифры и, немного подождав, сказал:

— Лев Давидович, здравствуйте. У меня товарищ оттуда. Захватите Владимира Ильича с Надеждой Константиновной и заходите ко мне. Хорошо. Я жду. Нет, я не буду обижаться на ваши жалобы на меня. Хорошо.

Положив трубку, он повернулся ко мне и спокойным и ровным голосом сказал:

— Я пригласил к себе нескольких моих соседей, которых очень интересует все, что происходит там. Надеюсь, вы не против?

Не слушая моего ответа, он снова повернулся к телефону и сделал несколько звонков.

Минут через пять пришла симпатичная женщина среднего возраста, которая накрыла стол белой скатертью, произвела сервировку и унесла продукты на кухню.