Квазимодо на шпильках

Ира не отвечала, она как-то странно полувисела на подоконнике. Внезапно мое сердце екнуло: в ее позе было нечто необычное… Не успела я сообразить, что делать дальше, как ноги у Иры подкосились, и она упала на спину, широко разбросав в стороны руки. Испугавшись, я подскочила к ней.

– Ира! Тебе плохо?

Хозяйка молчала, ее глаза, не мигая, смотрели в потолок, рот слегка приоткрылся, а лицо омертвело. Между красиво очерченными бровями виднелась маленькая круглая дырочка, кровь не текла, но все равно стало понятно: Ирину застрелили, только что, на моих глазах. Я рухнула рядом с ней на колени.

В голове испуганными птицами заметались мысли. Кто стрелял? В комнате не было никого, кроме меня. И звука выстрела я не слышала! Значит, Веня говорил правду. С Семеном Кузьмичом произошло то же самое. Зажмурившись, я отползла к двери и кое-как встала на ноги. Что делать? Звать милицию? Но меня моментально арестуют.

Внезапно раздался оглушительный звонок. Я чуть не свалилась в обморок. Это покупатель, тот человек, которому Ира собиралась продать кольцо. Час от часу не легче! Меня застанут на месте преступления и отволокут в тюрьму, ну и влипла! Может, он позвонит и уйдет? Решит, что никого нет дома? Но с той стороны двери находился очень настырный человек. Задорная трель опять разнеслась по квартире. Я глянула в «глазок». На лестничной клетке топтался мужчина в шапке, низко надвинутой на лоб.

– Вы к кому? – пискнула я.

– Ирина, откройте.

– Ее нет.

– Да? – удивился мужик. – Но мы же договорились!

– Она уехала экзамен сдавать, будет вечером, отпереть не могу, мне Ирина запрещает впускать посторонних.

Мужчина помялся пару мгновений, потом повернулся и ушел. Я, прислонившись к стене, перевела дух. Теперь нужно действовать аккуратно.

Сначала я прошла на кухню, отыскала там тряпку, намочила ее и вернулась в кабинет. Холод в комнате стоял, как в Арктике. Стараясь не смотреть на труп, я быстро закрыла окно и стала методично протирать все, чего касались мои руки. Последними отполировала дверную ручку и кнопку звонка. Выйдя на улицу, я отыскала телефонную будку и набрала хорошо знакомый номер Володи Костина. Будем надеяться, что Вовки нет, а трубку снимет кто-то из его коллег. В противном случае – если я сейчас услышу бодрое «алло» приятеля – придется обращаться в «02». Мне хочется сохранить инкогнито, а Костин великолепно знает мой голос.

– Да, Кротов. Говорите.

Это Павел Кротов, я очень хорошо его знаю, но видимся мы редко, поэтому смело можно начинать. На всякий случай взяв на тон выше, я прочирикала:

– Немедленно запишите адрес и приезжайте.

– С какой радости? – рявкнул грубый Кротов.

– В комнате у окна лежит труп хозяйки.

Внезапно что-то щелкнуло, и голос Павла зазвучал чуть глуше. Я насторожилась, похоже, бдительный Кротов включил записывающее устройство.

– Как вас зовут? – спросил он. – Имя, фамилия, место прописки…

Но я уже опустила трубку на рычаг.

Еле живая от потрясения, я добралась до крохотного кафе на углу улицы, заказала самую большую порцию капуччино и попыталась согреться, глотая горячий кофе. Но это не помогло – мне парадоксальным образом становилось все холодней. Будто чьи-то ледяные пальцы сжимали мое горло.

Я позвала официантку:

– Принесите мне еще одну чашку, только погорячей.

– Замерзли? – улыбнулась она.

– Жутко, – кивнула я, – меня прямо трясет.

– У нас тепло, и вы тут минут пятнадцать сидите, наверное, заболели, – предположила официантка, – может, вам коньячку глотнуть? В баре хороший есть, фирменный, без обмана.

– Спасибо, я за рулем.

– Так пятьдесят грамм ерунда, – заботливо настаивала она.

Ну кому как, а лично я могу опьянеть и от пяти миллиграммов. Честно говоря, мне достаточно понюхать «огненную воду», чтобы почувствовать себя подшофе. Я пьянею даже после порции валерьянки, пустырника или другой какой настойки на спирту.

– Спасибо, но лучше кофе.

С разочарованным лицом девушка потопала было к стойке, но на полдороге притормозила и предложила:

– Если хотите по-настоящему согреться, выпейте наш фирменный кофе-коктейль.

– Это что такое? – спросила я.

Официантка протянула изящную ручку, украшенную тоненькими золотыми браслетами, в сторону столика у окна, где сидели две школьницы лет четырнадцати.

– Видите, такой, как у них.

Девочки держали в руках большие стаканы, пузатые внизу и узкие вверху, над темной жидкостью колыхались островки взбитых сливок.

– Давайте, – согласилась я.

Если этим кофе лакомятся дети, значит, в нем нет ни капли спиртного.

– Айн момент, – подхватилась официантка.

Я вытащила из сумки ручку и принялась рисовать на салфетке домики. Ну и что делать? Ирина мертва. А раз нет заказчика, можно сворачивать расследование. Скорей всего, так бы и поступили десять из десяти частных детективов, но я не имею морального права отказаться от работы.