Квест для демиурга (СИ)

Откуда взялось судно в водах океана, омывающего со всех сторон Цветущий Архипелаг, она старалась не думать. Скорее всего, ее похитили, ведь она королевская дочь, хоть и бастард, и если цель ее похищения все же выкуп — все не так плохо. Хуже, если просто кто-то оплатил ее исчезновение. Навсегда. И этот кто-то смог урегулировать этот вопрос с охраной, патрулирующей острова. И, о чем совсем не хотелось думать, — этот кто-то очень сильно хотел от нее избавиться, раз пошел на преступление против короны. И это очень, очень плохо.

Но даже вспоминая отношение к ней Агарны, Агарнариэль, ее королевской мачехи, жены Леревемириэля Бесподобного, верховного правителя Альянса эльфов Цветущего Архипелага, Ая не могла поверить, что мачеха способна так с ней поступить. Одно дело — отчаянно ревновать мужа к никогда не виденной ей женщине и постоянно наблюдать плод их любви, девочку, которую однажды муж привез с собой из длительного военного похода. И совсем другое — убить дитя собственного мужа… Хотя кто говорит об убийстве? Если корабль направляется на юг, где побережье заселяют люди и орочьи кочующие племена, эльфийская полукровка окажется просто желанной добычей, эдаким экзотическим цветком, украшающим чей-то гарем. Она просто исчезнет, и ни чьи руки не обагрятся ее кровью, и искренне любящая отца Агарна сделает все, чтобы ее не нашли. Если он сам захочет ее искать… — с болью подумала Ая. Любивший и бесконечно уважавший свою королеву, Леревемир испытывал огромное чувство вины перед супругой за свою измену. И это чувство вины умело подогревалось и культивировалось из года в год. Эльфийки Цветущего Архипелага необычайно искусны в изящном воздействии на мужчину, шантаже своей преданностью и любовью, своим прекрасным телом и чувством долга, и Агарна не гнушалась ни одним из точно действующих механизмов воздействия на сознание мужа. Ее мачеха никогда не упускала момента, чтобы лишний раз напомнить мужу о том, как она преданна ему и короне в своем служении и даже в том, что вынуждена постоянно наблюдать доказательство его вероломства по отношению к ней и ее любви.

Ая вздохнула. Мачеха действительно очень умело манипулировала отцом, и если король был непреклонен в том, что касалось управления Альянсом Архипелага, то в делах семейных он был рассеян и ведом, предпочитая уступать домашнему террору. И когда Ая достигла возраста равнолетия и пожелала переехать с Центрального острова на свой собственный, выделенный королем–отцом в качестве ее приданного, окружив себя лишь несколькими слугами, отец не стал возражать. Он, безусловно, по–настоящему любил ее, но любил также и жену, и от ощущения своей вины любил их обеих еще сильнее. Когда Ая была маленькая, время от времени, отец уделял ей немного своего королевского внимания, чаще всего тайком от Агарны, и редкие моменты их игр составляли одни из самых ярких впечатлений ее детства, всегда окрашенные эмоциями неожиданного чуда и чего-то ирреального. По мере своего взросления она стала замечать, что взгляды отца, бросаемые на нее, становились все более странными, полными горечи и плохо скрываемой тоски, а взгляды мачехи окрашивались все хуже и хуже маскируемой раздражительностью, граничащей с ненавистью.

Но сама Ая, к своему же удивлению, не испытывала к мачехе ответных чувств — видимо по–женски, интуитивно ощущая ее боль и уязвимость, которые невольно причиняла этой статной, красивой и утонченной эльфийке своим присутствием.

Сейчас, прислушиваясь к ругани и шуму шагов над своей головой, сидя на койке в крохотной каюте и наблюдая за синими волнами океана, ощущая размеренную качку корабля, Ая молилась всем известным ей богам и богиням, чтобы Агарна оказалась непричастна к ее похищению. Чтобы это все оказалось ошибкой и страшным сном, чтобы люди, похитившие ее, хотели только одного — королевского выкупа, который обязательно заплатит за дочь Леревемириэль Бесподобный, Верховный правитель Альянса эльфов Цветущего Архипелага.

Старательно прислушиваясь к голосам на палубе, Ае удалось ухватить отдельные фразы, произносимые одним и тем же голосом, тихим, но почему-то очень хорошо слышимым. Ярость переполняла говорившего, но похоже было, что он привык к абсолютному повиновению и сейчас, отчитывая провинившихся, как будто даже сам удивлен тем, что вынужден указывать людям на сделанные ими промахи:

— Маг канул в свою преисподнюю, но конечный выкуп за девчонку платит не он!

— Вы — обалдевшее стадо клюворогов, ответите лично передо мной за каждый волосок, упавший с ее головы!

— Вэрэгес, молись своим тупорылым деревянным богам, если я услышу от нее хоть одну жалобу на тебя!

— Дэос, рискни своим недоразвитым мозгом еще раз попробовать посеять смуту на моем корабле своими идиотскими бабскими домыслами — и, я клянусь твоей поганой жизнью, ты последуешь прямиком за этим придурковатым колдуном!

— Она моя пленница и моя гостья на этом корабле, и никто не будет ее пользовать, никто не посмеет тронуть ее даже своим вонючим пальцем!