Квини

Он стащил трусы и снова предъявил мне свою эрекцию.

– Садись, Санта хочет покатать тебя на своих саночках.

– Я думала, ты как врач слишком практичен, чтобы шутить, – поддразнила я. Сердиться смысла не было. Гай был слишком убедителен. Такой всегда своего добьется.

– Врач-ординатор, – поправил он. – Вообще мы отвлеклись, и у меня сейчас все упадет. Давай, Квини. На борт. Не волнуйся, я успею вынуть, чтобы не подарить тебе персональное чудо на Рождество.

Глава 12

Был сочельник. Я всю неделю таращилась в телефон, спрашивая Тома, можем ли мы увидеться, чтобы я отдала ему подарок, но он так и не ответил, так что я оставила подарок у него в офисе и написала сообщение с вопросом, можно ли позвонить его маме и поздравить ее с Рождеством. Без ответа.

Я заглушила в своей голове голоса, спрашивавшие, за что я пытаюсь бороться. Поскольку не будет никакого Рождества с Томом и его родными, я решила пойти к бабушке, которая очень обрадовалась, что после трехлетнего перерыва я буду встречать праздник с ней. В качестве, как мне показалось, меры наказания она заставила меня пойти с ней на всенощную службу.

Мы явились в церковь в 23:15 и все вместе – Диана, Мэгги, дедушка, бабушка и я – уселись на одном из последних рядов в уже заполненной людьми церкви. Откуда такой ажиотаж? Я хотела сесть возле Дианы, но нас рассадили, как шкодливых школьниц. Буквально перед началом службы возле моего края скамейки я увидела маленькую фигурку.

– Сильвия, – прошептала бабушка моей маме, пока та неловко топталась возле меня. – Ты опоздала. Садись.

Я вздохнула и подвинулась, чтобы ей хватило места.

– Здравствуй, Квини, – прошептала она. – Не ожидала тебя здесь увидеть.

– Привет, – так же шепотом ответила я, глядя прямо перед собой.

– Как бабушке удалось тебя сюда заманить? – снова зашептала мама.

– Служба начинается, – ответила я и, наконец, посмотрела на нее.

Я не похожа на мать. У нее кожа светлая – видимо, выскочил какой-то рецессивный ген. Хотя до меня доходили семейные слухи, что после рождения дедушка якобы упрекал бабушку в том, что она сходила налево. У мамы сияющая кожа и длинные кудрявые волосы. Не такие хрупкие и тугие кудряшки, как у меня; у нее мягкие локоны, упругие, подвижные, обрамляющие лицо. У нее зеленовато-карие глаза, и когда она не смотрит в пол, то взгляд ее будто высматривает в людях все самое хорошее. Она тонкая, стройная и ростом ниже всех в семье.

Я похожа на отца. Я темнее, чем мама, глаза у меня черные, и как отец, я их либо закатываю, либо подозрительно прищуриваю. И еще у меня, как говорит бабушка, «отцовская фигура».

– Хорошо, – сказала она, мягко улыбаясь.

Мимо прошли мальчики и девочки из церковного хора, они пели и размахивали кадилами. У меня зажужжал телефон.

Диана:

У меня из-за них сейчас начнется приступ астмы

Квини:

Можешь сделать вид, что тебя душит кашель, чтобы я могла вывести тебя на улицу? Пожалуйста

Диана:

НЕТ, потому что мне придется мимо всех протискиваться, а я не хочу разбудить деда

Я посмотрела на дедушку, который уже успел заснуть, запрокинув голову и широко открыв рот.

«Однажды в городе Давида», – начал петь священник, и через микрофон его было слышно громче, чем голоса хора и прихожан. Импровизировал он так, как, наверное, не умеет ни один священник.

Диана:

Кажется, он думает, что выступает на «Х-факторе»

Квини:

Ты бы за него голосовала?

Диана:

Врать не буду, голос неплохой. Немного обработки, и он вышел бы в топ-10

– Диана. Убери телефон, – прошипела Мэгги, а я тем временем пыталась подпевать, пробегая глазами строчки гимна в песеннике. Справа от меня самозабвенно распевала бабушка, по большей части сочиняя слова на ходу, а слева тихо и приятно пела мама, ни разу не перепутав ни слова.

Я украдкой взглянула на нее. Она не подсматривала в текст.

– Годы в воскресной школе, – обратилась она ко мне, перестав петь. – На всю жизнь запомнила.

Я проигнорировала ее сообщение и на целый час ушла в себя, прокручивая в голове картинки, как бы я провела это Рождество с Томом. Я подняла взгляд к расписному потолку церкви и начала молиться.

– Господи, – мысленно обратилась я. – Я знаю, что молюсь редко, если не сказать «никогда», но я так хотела попросить: пожалуйста, если Ты существуешь, можно теперь все постепенно наладится? Я знаю, что, наверное, не достойна Твоей милости или Твоего прощения, но мне очень тяжело, и я не знаю, что делать. Пожалуйста, пусть хоть что-нибудь прояснится.

Я крепко зажмурилась.