Квинканкс. Том 2

Через несколько минут мы вытянули из мрамора все оставшиеся двадцать болтов, за исключением одного в нижнем ряду цветков. Но когда мы с великой осторожностью вытащили последний болт, снова придерживая плитку на всякий случай, не произошло ровным счетом ничего.

Я в отчаянии посмотрел на своего товарища. Он уставился на рельефный узор и надолго задумался, подперев кулаком подбородок.

— Кажется, я понял, — наконец промолвил он. — Это своего рода замок, и у нас нет ключа к нему.

— Ключа? — повторил я. — Но где же тут замочная скважина?

— Тш-ш-ш, — вдруг прошипел он.

Мы застыли на месте.

— Мне померещился шум за дверью, — продолжал мистер Дигвид. — Нет, речь идет не о настоящем ключе. Ключ у вас в голове, ибо он представляет собой так называемую «комбинацию». То есть вы не можете просто вытащить все болты и ожидать, что плитка опустится, поскольку болты сделаны на манер деталей замкового механизма, а значит, вам нужно знать, какие именно болты вытаскивать — в точности, как ключ должен подходить к замку.

— Ясно, — сказал я. — Значит, нам надо попробовать разные комбинации?

— Нет, это бесполезно. Так мы не откроем тайник, даже если проторчим здесь всю ночь и еще много дней и недель кряду. Таких комбинаций тысячи. Методом тыка правильную не подобрать, надо знать принцип.

Я понял, что он прав, и для меня это был тяжелый удар. Представлялось очевидным, что у нас нет возможности взломать тайник, ибо тяжелая плита прочно сидела на месте и нам пришлось бы производить слишком много шума и работать слишком долго, чтобы надеяться остаться незамеченными.

Я резко подался вперед, едва не свалившись со скамеечки, и в ярости двинул кулаком по мрамору. Удар пришелся по одному из чертовых цветков, и я разбил в кровь костяшки пальцев. Я вспомнил, как колотил кулаками в дверь старого дома на Чаринг-Кросс в первый раз, когда мистер Эскрит отказался открыть мне. Тогда чеырехлепестковая роза на дверном молотке, казалось, издевательски ухмылялась мне, и я вспомнил такое же насмешливое безразличие холодных мраморных цветков на надгробных памятниках, мемориальных досках и старых расписанных окнах в мелторпской церкви, завораживавших меня в детстве. Жгучие слезы подступили к моим глазам при мысли, что, хотя мне удалось проникнуть в sanctum sanctorium[5] дома Момпессонов, я столкнулся все с тем же жестоким равнодушием, каким дышало некогда увиденное мной изображение герба на дверце экипажа сэра Персевала, столь сильно встревожившее мою мать много лет назад.

Это воспоминание, однако, заставило меня осознать одну разницу: в геральдических фигурах, знакомых мне с малых лет, четырехлепестковые розы были разного цвета — у Момпессонов одного, у Хаффамов другого. В памяти моей всплыли поблекшие от времени красные цветки, изображенные на древнем восточном окне мелторпской церкви, и черно-белые на дверце желтого фаэтона. Однако здесь вся композиция из двадцати пяти четырехлепестковых роз была белой.

Я уже собирался сообщить об этом своему товарищу и спросить, как он полагает, имеет ли данное обстоятельство значение, но в этот самый момент с улицы донесся крик совы: опасность в доме!

Мистер Дигвид мгновенно рванулся к двери.

— Болты! — прошипел я. — Нужно поставить их на место! С искаженным от ужаса лицом он вернулся помочь мне, и мы торопливо затолкали болты обратно. Потом мы оба бросились к двери — хотя по-прежнему ступая по возможности тихо, — но едва лишь приблизились к ней, как дверная ручка медленно повернулась. Охваченные паникой, мы переглянулись.

— Окно, — прошептал я.

Мы подбежали к окну, уже не особо стараясь соблюдать осторожность, и мистер Дигвид отдернул портьеры, распахнул ставни и рывком поднял оконную раму. Рассвет только занимался, и тьма на улице еще не рассеялась. Я подхватил с пола веревку и отдал товарищу, а он высунулся из окна и спустил ее вниз. В любой момент парадная дверь под нами могла открыться изнутри — и тогда путь к бегству отрезан.

В этот момент мы услышали частый топот на лестнице, и кто-то снова резко покрутил дверную ручку. Раздались громкие мужские крики, потом тяжелые удары плечом в дверь. Мистер Дигвид уже выбрался из окна и, встав ногами на карниз над окном цокольного этажа и одной рукой крепко держась за веревку, другой рукой пытался дотянуться до водосточной трубы. Тут сверху до меня донесся шум поднимаемой оконной рамы. Я посмотрел наверх и на фоне темно-серого неба увидел некий длинный цилиндрический предмет, высунувшийся из окна прямо надо мной. Я с ужасом понял, что это ружейный ствол. Я глянул вниз: мистер Дигвид, всецело сосредоточенный на своих усилиях, явно ничего не заметил. Когда я снова перевел взгляд наверх, ружье внезапно исчезло, словно выхваченное кем-то у целившегося.