Квинт Лициний 4

"Фактически Лексеич приказал мне Кузю прикрыть, но Тыблоко в курсе..."

- Кто наказывать будет? - я вскинул глаза на директрису.

- О... - протянула она многозначительно и быстро переглянулась с Алексеичем, - а хороший вопрос, да? Хм... Теперь вот даже и не знаю.

Она сложила руки под подбородком и о чем-то задумалась, глядя на жар между бревен. Щеки ее устало обвисли, и я невольно позавидовал таланту Бидструпа9.

- А ты сможешь? - вполголоса поинтересовался у меня Алексеич.

Тыблоко уставилась на меня с неожиданным интересом.

- Охо-хо-хо... - протянул я.

Пришел мой черед щуриться на то, как подергивают сединой рдеющие угли.

Нет, в какой-то мере я ее трудности понимал: если директор берется наказывать, то, стало быть, знает, за что... А хочет ли она это показывать? Ой, и вряд ли... При этом, пока в школе Лапкина, ни о какой гласности наказания речи идти не может - а как можно наказать Кузю негласно?

- Думаю, что справедливое наказание от меня она примет... - протянул я.

- Уверен? - Алексеич придавил меня тяжелым взглядом.

- Ну, в общем - да, - я почесал в затылке и добавил: - Только вот я даже близко пока не знаю, какое наказание будет и справедливым и полезным для нее.

Тыблоко и Алексеич опять коротко переглянулись, и я невольно заподозрил, что что-то я в своей школе до сих пор недоразглядел.

Тут со стороны леса донесся счастливый протяжный девичий визг. Судя по всему, Паштет наконец дорвался до Иркиных ребер.

Тыблоко прикрыла лицо ладонями и обреченно помотала головой из стороны в сторону. Потом отняла руки и прищурилась в темноту.

- Кто там? - ткнула пальцем куда-то в бок.

Я ничего не разглядел, но Алексеич тут же подсказал:

- Армен.

- Армен, - громко позвала Тыблоко, - это ты?

- Я, Татьяна Анатольевна, - и, правда, раздался откуда-то издали голос Армена.

- Кузенкову позови, - голос директрисы налился тяжелым металлом.

Наташа явилась минуты через три. Замерла рядом со столом и всем своим видом изобразила трепетную лань - то грациозное эфемерное создание, что питается лунным светом и пыльцой с нектаром, исключительно с возвышенными мыслями в голове, невинно прикованное к этой грешной земле дурацкими законами Ньютона.

Впрочем, Тыблоко было этим не пронять.

- Кузенкова, - громыхнула она почти ласковым баском, - твою мать... Доскакалась, коза?

Кузя поджала нижнюю губу и посмотрела на меня заблестевшим взором. Я мгновенно покрылся испариной, сообразив. Впрочем, Тыблоко тут же меня и спасла:

- Думала, Василий Алексеевич не догадается? Да он таких умных, как ты, снопами вязал...

Следующие десять минут директриса виртуозно выгрызала Кузе мозг, сходу выбив ее из образа, а следом доведя и до искренних слез, умудрившись при этом ни разу не упомянуть, за что собственно производится эта выволочка. Я пребывал в восхищении.

- Так вот, - наконец, Тыблоко тяжело перевела дух и перешла к раздаче: - Главный виновный тут - Соколов. Да, и не смотри так на меня, Кузенкова! Командир за все в ответе! И я его примерно накажу. А уж тебя, голубушка, будет он вздрючивать! И если мне не понравится, как он это делает, то его наказание удвоится. Все, - она повелительно взмахнула рукой, - кыш отсюда.

Кузя торопливой рысцой исчезла во тьме.

- Рано, - пробормотал я.

- Что рано? - приподняла бровь директриса.

- Рано сказали. Ожидание наказания - само по себе наказание.

- Верно, - покивала она, - но завтра будет некогда и негде, а потом - поздно.

- Тоже верно, - согласился я.

- Ладно, - сказала Тыблоко, завершая разговор, - давай, Андрей. У меня таких коз - целое стадо. Ты уж хотя бы своих вытяни. Я вижу - ты можешь.

- Татьяна Анатольевна, - простонал я, - это и есть ваше наказание? Скажите, что вы пошутили про его удвоение.

- Как знать, - она таинственно улыбнулась и повторила: - Как знать...

Понедельник 8 мая 1978 года, поздний вечер

Ленинград, Литейный пр., "Большой Дом"

Генерал Блеер никогда не забывал, что слово "должность" происходит от слова "должен"; чем выше ты взошел, тем тяжелее долг. Долги положено отрабатывать, да не абы как, а на результат. Есть - отлично. Нет - паши вдвое, и это не обсуждается. Да, порой нужна удача, но если молотить двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю, то она находит тебя сама.

Мужество повседневного труда... Неброское, нешумное. За него ведь тоже дают ордена. Это геройство, пусть и особого, небоевого толка: уйти не вспышкой подвига, но гореть десятилетиями, на жилах, через "не могу".

Впрочем, о подвигах и орденах Владлен Николаевич не думал - не до того было. Своя страна на руках. Надо работать.

А в этот поздний предпраздничный вечер "особой" группе было над чем потрудиться: появились успехи. Именно так, во множественном числе! Поэтому в кабинете у генерала сегодня царило приподнятое настроение.

Пили горячий крепкий чай с лимоном и хрустели вездесущими сушками. Потом порученец занес две больших блюда с бутербродами: прибыл белесый, в мелкие дырочки сыр, пахучая вареная колбаса и, половинками - необычно сочные котлеты.