Квинт Серторий. Политическая биография

Таким образом, есть серьезные основания считать, что Серторий владел побережьем от Тарракона до Нового Карфагена[429], исключая оба эти города, а также территорией вокруг этих городов. Протяженность контролируемой им береговой линии весьма велика, и на первый взгляд можно в целом согласиться с утверждением, что мятежный полководец держал в своих руках большую часть побережья[430]. Однако важна не протяженность сама по себе, а число портов, которыми располагал Серторий. Оно же, как мы видим, весьма невелико: Валентия, Гемероскопейон и, возможно, Сагунт. Ю. Б. Циркин обращает внимание на то, что главной морской базой восставших стал Гемероскопейон, который ни до, ни после крупным центром средиземноморской торговли не был, и считает, что Серторию не удалось закрепиться на восточном побережье Испании, настроенном в целом против него[431]. Но в данном случае ему требовался не эмпорий, а морская база, где он мог бы осуществлять связь с пиратами и Митридатом, которую, вероятно, не считал нужным афишировать, а потому и выбрал для этой цели не крупный и людный порт, а небольшой, но укрепленный самой природой и удобный для пиратских операций пункт (см.: Strabo, III, 4, 6). В качестве же торговых центров могли использоваться упомянутые Валентия и Сагунт.

Суммируя изложенное, мы можем предполагать, что Серторий в той или иной степени контролировал почти всю центральную, восточную и северо-восточную, а также юго-западную и западную часть Пиренейского п-ва. Правда, богатая Бетика, а также римские и финикийские города Испании оставались в большинстве своем в руках войск сената, но и те области, которые мятежный полководец сумел захватить, превращали его в правителя крупного и сильного государства, представлявшего серьезную опасность для олигархического режима.

Неудивительно, что с Серторием поддерживали контакты некоторые римские политики. Плутарх пишет, будто его призывали в Италию, обещая свою помощь в деле свержения постсулланского режима, многие влиятельные лица, в т. ч. даже консуляры (υπατικων ανδρων και μεγιστον εν ''Ρωμη — Sert., 27, 3). Однако установить, насколько достоверны данные Плутарха, невозможно. Следует также иметь в виду, что, сообщая об этом, греческий писатель передает слова Перперны, который пытался выдачей Помпею секретной переписки спасти себе жизнь и в истерике мог кричать что угодно[432]. Во всяком случае, упомянутые «влиятельные лица», якобы готовые участвовать в уничтожении сулланских порядков, не осмелились, насколько известно, даже поднять вопрос об амнистии Сертория — очевидно, влияние тех, кто мог стать его активным союзником, было не так уж велико. Действительно же крупные политические фигуры[433] могли поддерживать с ним контакты, но отнюдь не быть серьезными противниками тогдашнего режима.

Большей поддержкой мятежный проконсул, по мнению многих ученых, мог пользоваться среди простых римлян и италийцев[434]. Однако, как отмечает А. Монтенегро Дуке, даже в момент наивысших успехов Сертория в Италии не предпринималось никаких попыток выступить в его поддержку[435]. Правда, в случае вторжения повстанцев на Апеннинский п-в ситуация могла измениться, но, поскольку оно не состоялось, дискуссии по данному поводу кажутся нам беспредметными.

Обычно со ссылкой на Цицерона (Verr., II, I, 87) предполагается, что уже в 79 г. установились связи между Серторием и Митридатом[436]. Думается, однако, что правы те исследователи, которые относят возникновение этих контактов к 76–75 гг. Цицерон сообщает лишь о приобретении Магием и Фаннием, будущими послами Митридата к Серторию, корабля, на котором они плавали в Испанию. Но это не значит, что тогда же они отправились к Серторию с дипломатической миссией. К тому же в 79 г. Серторий представлял слишком незначительную величину, чтобы интересовать Митридата[437]. В это время царь добивался ратификации Дарданнского мира, чему связи с Серторием могли только помешать[438].