Квота

— Отлично, — обрадовался Кинг. — Нам потребуется несколько часов.

— Так быстро? — удивился Марк.

— Теперь все делает робот. Генетик только нажимает кнопки. В былые годы на производство лекарства уходило несколько недель.

— Я рад, что все так быстро закончится. Жду не дождусь, когда поеду в Город.

— Отдохните. Силы вам еще понадобятся.

Они ушли. В палате стало тихо.

Мысленно Марк вернулся к разговору с сыном.

Они сидели на полу возле вновь собранного домика. Оставался последний штрих — разместить на углу крыши железного петуха.

— Я хотел тебе кое-что сказать, — Марк говорил быстро, будто пытаясь наверстать упущенное за годы отсутствия. — Я тебя обманывал. Никакого волшебства нет. Монетка всегда была зажата между пальцев. Запомни, никому нельзя верить на слово. Сомневайся во всем.

— Я знал, что ты прячешь монетку, — виновато сказал Сашка.

— Знал? Почему ничего не говорил?

— Мне нравилось, как ловко ты это делаешь. Приносить радость другим — это хорошо, пап. Правда же?

В горле Марка встал ком.

— Правда.

— Я буду приносить радость. Я хочу помогать таким же, как я, пап. Как ты мне помогаешь.

Сашка водрузил петуха на крышу домика.

— Наш дом готов, — лицо Сашки светилось от счастья.

Марк крепко обнял Сашку. Он не был уверен, увидятся ли они когда-нибудь вновь.

В коридоре встретил Кристину. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

— Я долго думала о том, что сказала тебе. Это жестоко.

— Не надо Кристин. Я…

— Нет, выслушай меня. Я все это время винила тебя, но ты не виноват. Просто ты такой. Тебе все время нужно кому-нибудь помогать. И я хотела, чтобы ты помогал и нам с Сашкой.

— Именно это я и делал, — У Марка сорвался голос.

— Я знаю. Прости меня.

— И ты прости.

Они помолчали.

— Теперь, когда Сашка не попал в программу… То есть я хотела сказать, ты нужен ему. Он так счастлив, когда ты приходишь. Вы должны быть рядом. И… ты нужен мне.

Впервые Марк видел ее плачущей. Они крепко обнялись.

— Если ты не против, мы можем начать все сначала, — шептала она сквозь слезы.

— Ты должна сделать для меня кое-что. Сделаешь?

Она кивнула.

— На столе записка. Сделай все в точности, как я написал.

— Ты уходишь?

— Что бы ты ни узнала вскоре обо мне, сделай как там сказано. Ты все поняла?

Медсестра разбудила Марка. В руке она держала шприц с прозрачной жидкостью внутри.

Вот, значит, как выглядит бессмертие.

— Этого достаточно? — спросил Марк.

— Вирус размножается очень быстро, — она ввела лекарство ему в вену, — На полную трансформацию генома уходит несколько месяцев.

Марк почувствовал, как тепло полилось по телу. Через несколько секунд, его сердце запустит вирус по всей кровеносной системе — к каждому органу, к каждой клетке.

— Как правило, побочных эффектов не возникает. Но мы все равно должны быть настороже. На первом этаже у нас есть дендрариум, где вы можете прогуляться и подышать свежим воздухом. Держите это при себе, — она надела ему на запястье датчик. — С его помощью мы всегда будем знать о вашем самочувствии.

— Спасибо.

* * *

Карл Кинг сидел за собственным столом, погрузив ноги в мягкий горячий песок. Холодный соленый бриз обдувал его вспотевшее лицо. В нескольких метрах впереди горбатые волны обрушивались на пустынный берег.

Кинг чувствовал себя изнеможённым. Период отбора давался ему все трудней последние годы. Слишком много сил он тратил, убеждая этих людей. Но главное, ему все трудней удавалось убедить себя.

За десятилетия розыгрыш квот породил в обществе новый культ. Квоте поклоняются, ее желают заполучить, счастливчиков причисляют к богоизбранным. И как в случае любого культа, сакральность и недоступность приза плодит все новых и новых паломников. Антикульты призывают сжечь Кинга и его приспешников, как еретиков прошлого. И все же больше тех, кто верит в квоту, как в спасение. Как в шанс заполучить райскую жизнь.

Вероятность выиграть настолько ничтожна, что последствия никого не интересуют. Ценность приза золотым блеском засвечивает то, что написано мелким шрифтом. А ведь, чтобы попасть в рай надо сначала умереть.

Четверо из пяти — такова статистика отказов от квоты. Столкнувшись с этим странным феноменом, Кинг разработал теорию, назвав ее «Боязнь бессмертия».

Отказавшиеся от квоты признавались, что прежде готовы были отдать за нее все.

Семья, работа, сбережения — корабельные узлы социума крепко пришвартованные к пирсу жизни.

Кинг думал, что привязанности можно исправить, добавив в лекарство новый ген. Все попытки оказались тщетны. Ему потребовались десятилетия, чтобы понять — сострадание, любовь, эмпатия — не записаны в ДНК отдельными генами. Это и есть наши гены. Отсечки механизма самоуничтожения, которые нельзя исправить.

В Городе начались бунты, бессмертные требовали, чтобы их вернули. Внезапные нервные срывы делали их неуправляемыми. Череда самоубийств нарастала.