Кыш и Двапортфеля

Дверь открыл бывший хозяин нашего щенка, но вот что удивительно: он не был похож на человека с Птичьего рынка и с витрины «Крокодила». Лицо его было побрито, оно не дёргалось, и глаза не бегали по сторонам.

Наш приход его не удивил.

– Можно? – хмуро и нетерпеливо спросил папа.

– Я случайно не прозевал ваше здравствуйте?

Хозяин Кыша стоял на пороге, не приглашая нас войти.

– Извините. Добрый вечер, – поправился папа. – Тут такой момент, что голова идёт кругом.

– Заходите. Встреча как в сказке, но я знаю, зачем вы пришли и откуда у вас мой адрес. Меня зовут Николай Иванович.

– А в «Крокодиле» написано Николай Васильевич, – подозрительно заметил я.

– Дежурный составлял в милиции протокол и ошибся, – спокойно объяснил Николай Иванович. – Недавно мне звонил оперативник Володькин. Ничем порадовать вас не могу. Собачку не крал и не знаю, где она.

Папа долго не отвечал. Он смотрел в глаза Николая Ивановича, а Николай Иванович смотрел в глаза папы, как будто они оба играли в гляделки.

– Извините. Но искать-то пса надо, – наконец, смутившись, сказал папа.

– М-да! Спасибочки за подозрение. Прошу в комнату. Садитесь.

Мы зашли в комнату. Снежка сразу засмотрелась на полки, с какими-то странными стеклянными фигурами и трубочками.

Папа коротко рассказал, как всё получилось, и ещё раз извинился за подозрение.

«Прости меня, Кыш! Прости! Если бы я знал, где тебя искать!!» – только и думал я, не находя себе места от горя.

– Подскажу вам вот что, – сказал Николай Иванович. – Здесь неподалёку есть институт. Там проводят всякие опыты на животных. Я слышал, что там покупали собак. Сам туда хотел продать. Да жалко стало. Сходите узнайте. Правда, час поздний. Вы зарегистрировали пса?

– Собирались и дособирались, – сказал папа.

– А на кошках там тоже проводят опыты? – испуганно спросила Снежка.

И тут я вспомнил, как однажды папа вслух читал маме статью из «Знания – сила» про то, как подопытной собаке отрезали голову, а потом пришили обратно. Да не одну, а сразу две. А другую собаку умертвляли и оживляли. А овчарке отрезали заднюю ногу и снова пришили. И она прижилась. Даже фотографию видел.

Папа ещё восхищался золотыми руками хирургов и доказывал маме, что такие опыты необходимы для всего человечества. И что если одному человеку пересадили чужое сердце, то это сделано благодаря опытам на тысячах собак, обезьян и других животных…

– Быстрей! Быстрей пошли туда! – заторопил я папу.

– Сегодня поздно. Подождите до утра, – посоветовал Николай Иванович.

– А ночью там делают опыты? – спросил я.

– Нет, не делают. Я знаю. Там мой сосед работает, – сказал Николай Иванович.

У меня немного отлегло от сердца.

– Ну что ж, подождём до утра, – решил папа. – Вы, случайно, не стеклодув? – спросил он, показав на полки с выдутыми фигурами.

– Да. Стеклодув. Устраиваюсь на другое место.

– Я приглашаю вас в свою лабораторию. Хороший стеклодув нужен вот так! Держите адрес. Не пожалеете.

– Зайду. Посмотрим, – сказал Николай Иванович. – Ты как назвал пса? – спросил он меня.

– Кышем. Вы, наверно, ему кричали всё время кыш! Кыш отсюда! – ответил я.

– Да. Я его взял к себе, не подумав о всякой мороке, – согласился Николай Иванович. – Ну, а у вас он натворил дел?

– Кое-что было. Но он же ребёнок, то есть щенок… не без этого, – грустно сказал папа.

48

Мы попрощались и на всякий случай пошли к институту, в котором мог находиться Кыш. Только по дороге Снежка попросила папу позвонить к ней домой и сказать, что она со взрослыми и скоро вернётся.

Здание института было серым, с тремя колоннами. Ни в одном окошке не горел свет.

Мы, прислушиваясь, прошли вдоль чугунной решётки ограды. Мимо нас проезжали троллейбусы и машины, но всё равно мне казалось, что я слышу отдалённый собачий лай.

– Не бойся. Если он там, мы его выручим, а если нет… дело хуже, – сказал папа. – Только возьми себя в руки. Будь мужчиной. Не ныть!

Мы проводили Снежку до дверей её квартиры и позвонили. И вдруг дверь открыла Вета Павловна! Она была в боксёрском полосатом халате и с белыми железками в волосах. Я зажмурил глаза и разожмурил, но это всё-таки была Вета Павловна. Папа был удивлён не меньше, чем я.

– Да говорите же! Нашли? – спросила наша учительница.

– Пока нет. Но найдём, – сказал папа.

Мы ушли. Мне было не до того, чтобы узнавать, почему Снежка скрывает, что наша учительница её мама. А может, соседка? Или тётя? Может, и завуч и директор не знают, что Снежка и Вета Павловна ближайшие родственники? Всё-таки интересно! Очень интересно! Вот найдётся Кыш, и я всё выясню! Вдруг по дороге домой я остановился и сказал:

– Пап! А дядя Саня?

– Что – дядя Саня? – рассеянно спросил папа.

– Так он же следователь! Ты сам говорил!

– Он следователь по особо важным делам, – сказал папа.

– Так что же, значит, у нас не особо важное дело, если пропал Кыш? – спросил я.

– Ну что ты говоришь? Пропал один щенок. Позвоню я дяде Сане, а он скажет: «Катись ты с таким делом в стол находок!»

– А если украдут сразу всех щенков по всей стране? Это будет особо важное дело? – спросил я, не двигаясь с места.

– Будет. Но это никогда не произойдёт.