Кыся - 2

По дороге я коротко рассказал Мите про моего Водилу, признался в том, что не знаю ни его имени, ни фамилии, ни точного адреса, но очень-очень его люблю! И, что мне обязательно нужно сообщить ему, что он целиком и полностью оправдан в том кокаиновом деле. А если наши продолжают еще здесь катить на него бочку, – то я позвоню в Мюнхен одному Человеку, с которым мы только что разговаривали, моему старшему другу, – он свяжется с самим Полицейским министром Баварии, а тот, в свою очередь, с нашими органами, и еще посмотрим, кто от этого всего выиграет… Как бы кое-кому из наших русских по шапке не надавали!

– Ох, Кыся! – весело рассмеялся Митя. – Знаешь, кто ты? Ты – Кот-идеалист. Я тебе так скажу: наши сейчас никого в мире не боятся. На нас управа одна – доллар! И так – снизу доверху… Ладно. Задержишься здесь на месячишко – все сам поймешь. Как мы твоего дружка-то искать будем? Ты об этом подумал?

Я смутился. Точного плана поисков Водилы у меня еще не было. Честно говоря, я надеялся на случайность. Дескать, Митя посидит в машине, подождет меня, а я часок покручусь там по дворам, поговорю с Котами и Кошками. И так дня за три-четыре, может, и найду своего Водилу.

Когда я, запинаясь от сознания идиотизма такого плана, предложил этот вариант поиска Водилы, Митя посмотрел на меня с нескрываемым презрением:

– Чокнутый, что ли? – сказал он. – Ты от того, что своего Шуру в Америку упустил, совсем головкой тронулся! Кто ж так ищет?! Что это за самодеятельность?! Так и за десять лет не управишься. Нет, браток, эту позицию мы с тобой малость переиграем – ты мне счас хорошо опишешь своего Водилу, сам посидишь в машине, а я со своей милицейской ксивой разыщу там ихнего участкового и покалякаю с ним по-свойски. Понял?

– Спасибо тебе, Митя, – сказал я.

– "Спасибом" не отделаешься! – засмеялся Митя. – Будешь в Америке – пришлешь мне вызов… Не боись, шучу я так!

Полтора часа спустя, в быстро сгущающейся темноте и поздно зажигающихся фонарях, мы с Митей подходили к дому Водилы.

Я сидел в сумке и без жилетки, чтобы Водила мог меня сразу узнать. Сумку на плече нес Митя, а в руке держал бумажку со всеми Водилиными данными. Впервые услышанные мною фамилия и имя Водилы оказались мне настолько чуждыми и непривычными, что нет смысла их здесь даже называть. Для меня он так навсегда и останется "Водилой" – дай Бог ему здоровья!..

От Мити попахивало водкой, луком и котлетами. Это он дома у участкового уполномоченного милиционера за компанию принял.

Участкового он нашел с большим трудом. Ходил по дворам, спрашивал, пока не наткнулся на какую-то разбитную бабешку, которая сразу же сказала:

– А, Витька наш? Так он уж поди лыка не вяжет. Счас сколько?

– Шесть, – ответил Митя.

– Точняк! – хохотнула бабешка. – Он к шести уже второй пузырь приканчивает. Вона его лестница! Второй этаж, направо – первая дверь.

Но это был злостный поклеп на участкового Витьку, как сказал мне Митя. Витька только-только начал было первый "пузырь", как тут к нему явился Митя, и Витька был трезв, как стеклышко.

Митя представился, показал удостоверение и описал моего Водилу. Витька сразу же сказал, что такого очень даже хорошо знает, но дать о нем сведения категорически отказывается, пока коллега Митя с ним не примет по стаканэ.

Пришлось принять. После чего Витька выразил сильное сомнение, что Митя сможет поговорить с Водилой. Потому что Водила в настоящий момент не Человек, а – Растение…

Он так и сказал – "РАСТЕНИЕ". Не разговаривает, ничего не понимает, движения – ноль, полный паралич. Дочка двенадцатилетняя его с кровати на коляску пересаживает и обратно. Однако под себя не ходит. Дочка как-то научилась понимать – когда ему судно подставить, когда "утку" подать. В доме чисто. Жена – на ладан дышит…

А недавно пришла бумага из следственного Управления Министерства внутренних дел, что Водила во всем оправдан – истинные виновники дела номер такого-то установлены, и Министерство внутренних дел приносит Водиле свои извинения.

– Ему эти извинения – как собаке пятая нога, – сказал участковый Витька и налил по второму стакану. – Или как рыбе зонтик. Его лечить надо, а не извиняться перед ним! А они…

Дальше пошел такой мат, что даже Митя не понял, что хотел сказать участковый Витька. Понял только, когда тот на весь дом прокричал:

– Кому служим, Митя?!! От стыда сдохнуть!..

Вот тут Митя отказался пить второй стакан, поблагодарил за все сведения и адрес моего Водилы, и ушел, сказав, что, во-первых, он, Митя, за рулем, а во-вторых, в машине его ждет один Клиент.

– Я хотел сказать – "приятель", но побоялся, что этот Витька сразу же заорет: "Давай сюда и приятеля!" Поэтому я и сказал – "Клиент". Не обижаешься? – спросил Митя.

Дверь нам открыла Настя – дочь Водилы. Я ее сразу узнал по Водилиным рассказам. Мы, когда по Германии с ним ехали, все уши мне про нее прожужжал.

Настя была в кухонном переднике, со столовой ложкой в руке. Митя сказал, что один старый друг хочет повидать ее папу.

– Проходите, – сказала Настя. – Он как-раз сейчас ужинает.