Кыся

2. Заранее было оплачено двадцатичетырехчасовое дежурство автомобиля "Волга" – черного цвета, как нам сообщили в ответном факсе – для персонального использования этого автомобиля Мартыном-Кысей фон Тифенбахом в любое удобное для него время на любые расстояния.

3. Для поддержания постоянной и бесперебойной связи с Мартыном-Кысей фон Тифенбахом при вышеупомянутом Клиенте всегда будет находиться радиотелефон спутниковой связи с запрограммированными номерами в Германии самого владельца данного Кота и его переводчика на русский язык – фрау Татьяны Кох. Одно нажатие необходимой кнопки, которые может осуществлять сам Клиент и любой обслуживающий Клиента персонал, включая шофера черной "Волги", в любое время суток обеспечивает немедленную связь с Мюнхеном.

Инструкция по правилам пользования настоящим телефоном на русском языке – прилагается.

4. Шофер автомобиля "Волга", закрепленного за Мартыном-Кысей фон Тифенбахом должен по совместительству (за отдельную плату) выполнять обязанности "бодигарда" – то есть телохранителя данного Клиента.

* * *

В Мюнхенский аэропорт имени Франца-Йозефа Штрауса мы выехали тремя машинами.

Грустный Фридрих, почти отсутствующая Моника, притихшая Дженни и до предела взвинченный, но не подающий и признака нервозности Я – в "Роллс-Ройсе". За рулем – симпатяга герр Лемке.

Заплаканная Таня Кох и нежно-сосредоточенный на ней профессор Фолькмар фон Дейн – на "Ягуаре".

И Клаус с Рэксом на своем "Фольксвагене-Пассате".

Для быстрого разрешения всех проблем, которые могут возникнуть в случае беспрецедентного самостоятельного перелета Кота из одного государства в другое, Клаус хотел было ехать в аэропорт в своей полной служебной форме и на бежево-зеленом полицейском БМВ с мигалками.

Но Фридрих попросил его этого не делать, сказав, что с "Люфтганзой" у него полная договоренность по всем пунктам перелета Кота, вплоть до прикрепления к Кысе специальной стюардессы на время полета.

Оказывается, путь в аэропорт лежал по ближайшему отрезку автобана Мюнхен-Нюрнберг, и волей-неволей я вторично оказался там, где поблизости разыгрался тот самый кровавый и трагический спектакль, в котором несколько месяцев тому назад я принимал такое бурное участие…

Волнение мое усиливалось с каждой секундой! Когда же мы достигли именно того места, где мы с тяжелораненым Водилой догнали на своем сорокатонном "Вольво" микроавтобусик "Тойота", на котором удирал от нас этот профессиональный убийца, исполосованный мною – Алик, и впечатали его в заднюю стенку огромного голландского рефрижератора так, что от его "Тойоты" остался только разорванный металл вперемешку с тем, что было Аликом – я вырвался из рук Фридриха, истерически заметался по "Роллс-Ройсу" и закричал в голос:

– Остановитесь!!! Остановитесь, я умоляю вас!.. Да остановитесь же, черт вас всех побери!..

Наверное, мой волевой напор был столь силен, что меня поняли одновременно все – во всех трех машинах.

Герр Лемке, даже без приказания Фридриха, съехал на обочину. Следом затормозил "Ягуар" профессора. И только "Фольксваген" Клауса и Рэкса проехал чуть вперед и встал перед нашим "Роллс-Ройсом".

Клаус вынул из-под сиденья синюю полицейскую мигалку и поставил ее на крышу своего совершенно "неполицейского" автомобиля. На всякий случай, как мне потом объяснил Рэкс.

Я бросился открывать дверцу "Роллс-Ройса", но это оказалось мне не по силам. Помог мне Фридрих, и я стремглав вылетел из машины.

Вокруг все выглядело совершенно иначе, чем тогда… Было раннее утро. А тогда была ночь…

Сейчас все было покрыто холодным слежавшимся снегом, а тогда была теплая немецкая осень. По существу – конец лета.

И по автобану сейчас спокойненько бежали машины – кому куда было нужно.

А тогда все автомобили стояли вокруг нас, рассекая темноту светом своих фар, и в этом свете лужи крови на асфальте были черными, а лица убитых и раненых сине-белыми…

– Тебе плохо, Кыся? – спросил меня Фридрих.

– Нет, нет!.. Постойте. Не ходите за мной!.. – ответил я.

И я бросился на другую сторону автобана, чудом выскальзывая из-под колес мчащихся автомобилей. Я несся наперерез движению к знакомой полосе густого кустарника и редких деревьев за противоположной обочиной… Слышал, как Фридрих сказал всем остальным:

– Не волнуйтесь. Он сейчас вернется.

А Клаус негромко добавил:

– Он узнал это место. Вся та история с кокаином произошла здесь… Помнишь, Рэкс?

А я уже лихорадочно разгребал смерзшиеся пласты грязного снега, разбрасывал в стороны комья обледенелой земли под тем самым деревом, где в ту жуткую ночь закопал золотую зажигалку "Картье", потерянную Гельмутом Хартманном, найденную мною и Дженни. Которую мы так легкомысленно хотели подарить моему Водиле… Но вот из-под мерзлой земли показался кусочек тряпочной ветоши и я возблагодарил Всевышнего, что ветошь была промаслена! Она не сгнила, не рассыпалась, не разорвалась, когда я, упираясь всеми четырьмя лапами, скользя по подтаявшему подо мной снегу, тащил ее из мерзлой земли.

– Тебе помочь? – Мысленно спросил меня Рэкс с той стороны автобана.