Л плюс Н (СИ)

За соседней партой Лита тоже справилась с заданием, перед ней лежала атласная подушечка для иголок, точно такая же, какой дома пользовалась мадам Ирма. Она и не думала, что помнит такие мелочи… Рядом с ней Ньют щекотал кончиком пальца своего ежа, доверчиво подставлявшего живот и за весь урок так и не приобретшего сходства с игольницей. Их курс совсем недавно приступил к трансфигурации животных, и если превратить жука в пуговицу Ньют худо-бедно согласился, то как только очередь дошла до мышей, ежей и кроликов, школьная программа обрела в нем непримиримого врага.

— Профессор Дамблдор идет! — шепнула ему Лита. — Хотя бы попытайся!

Ньют упрямо помотал головой и с большим неодобрением посмотрел на нее и на ее подушку.

— Тебе самой хотелось бы превратиться в вещь?

После прошлого урока трансфигурации они чуть не поссорились из-за пары обратившихся домашними туфлями кроликов. Лита утверждала, что с кроликами ничего не случилось и они давно уже снова кролики, на что Ньют раздраженно воскликнул: «Тебе просто нравится профессор Дамблдор!». Что было совершеннейшей чушью, конечно!..

— Что у нас здесь? — профессор Дамблдор остановился перед их столом. — Ньют. Трансфигурация — не проклятие, с ежом ничего страшного не случится. Мы вернем ему его лапы и иголки через мгновение.

— Я не хотел бы и на секунду стать подушкой, сэр!

— В самом деле? А вот я каждое утро дорого бы за это дал, лишь бы еще немного полежать!..

Лита и сидевшие рядом студенты хихикнули, но Ньют остался угрюмым, как могильный камень.

— Извините, сэр, но это просто глупо, — объявил он к ужасу своих однокурсников, мрачно замерших в ожидании неминуемой потери баллов. — Если мне понадобится подушка для иголок, я превращу в нее какой-нибудь камень, а не живое существо!

Профессор Дамблдор невозмутимо кивнул.

— И будешь совершенно прав. Но представь себе такой случай: ты подобрал в лесу раненого нарла. Они похожи на ежей, верно?

— Да… — настороженно согласился Ньют.

— Конечно, ты не оставишь его в лесу на голодную смерть и заберешь зверька в школу, чтобы полечить. Однако держать этих животных в Хогвартсе, как ты, разумеется, помнишь, запрещено. Пронести нарла незаметно будет трудно, а вот подушечку для иголок можно запросто сунуть в карман — и готово!

Ньют несколько секунд переводил взгляд с безмятежно улыбавшегося профессора на ежа, затем взмахнул палочкой.

========== Квиддич ==========

— Снитч не показывается, а Слизерин, тем временем, ведет со счетом 40:20!

Шесть пока забитых мячей Ньют и Лита пропустили, потому что еще десять минут назад кормили в сырых зарослях на краю Запретного леса птенца гиппогрифа. Лита и вовсе не думала про матч, когда Ньют, державший миску с кусочками мяса и смотревший, как она подносит их на ладони недоверчиво шелестевшему крыльями орлу-жеребенку, вдруг выпалил:

— Ты не хочешь посмотреть матч?

Лита удивленно подняла глаза, и гиппогриф больно цапнул ее клювом за палец. Ньют сначала обмотал ей ранку вымазанным землей и зеленью платком, потом вспомнил, что знает заклинание от порезов, и, едва не зарастив ей рот вместо царапины, замер, как будто это она была гиппогрифом и грозилась вот-вот его заклевать.

— Матч? — переспросила Лита. — Ты любишь квиддич?

— Мой бр… Все ведь любят квиддич, и я подумал, вдруг ты бы лучше… Вдруг ты хочешь сходить.

Лита удивилась, но согласилась.

Несмотря на холод и морось, трибуны были полны болельщиков. Только увидев их желто-зеленую толпу, Лита вспомнила, что сегодня играет ее факультет. Против Пуффендуя. Она с азартом повернулась к непривычно тихому Ньюту.

— Спорим?

— Я и так знаю, что вы победите, — запротестовал он. — Наш Тревис в больничном крыле, вместо него Берти Хиггс, а он вчера впервые сел на метлу.

— А я ставлю на Пуффендуй! Две лакричные палочки.

— Ладно, тогда три на Слизерин.

— У тебя их нет, мы вчера съели последнюю!

Ньют похлопал себя по карманам и нашел в одном недоеденную морковь, а в другом — сахарную мышь с приставшими к ней сухими травинками.

Лита засмеялась.

— Принято! Идем, вон там есть место.

Они пробрались на самый верх одной из трибун и плюхнулись на мокрую скамейку. Пробормотав «Импервиус», Ньют накинул на них обоих старый черно-желтый флаг. Огромный, как одеяло, он раньше украшал Большой зал, пока два года назад вырвавшиеся у Ньюта прямо за завтраком пикси не сорвали его и не уронили на полный еды стол. За это Ньют отсидел две недели вечерних наказаний, а перепачканный соком, кашей и джемом трофей забрал себе. Сидевшие ниже гриффиндорки обернулись и демонстративно сморщили носы. Этот флаг Лита и Ньют таскали с собой всю осень на каждую вылазку, и тот насквозь пропах мокрой шерстью и перьями, лесом, дезинфицирующим зельем и рыбой, любимыми лакричными конфетами Ньюта и «Простоблеском», которым Лита однажды попыталась вымыть единорога. Это было знамя их общих приключений, и Лита только фыркнула и придвинулась ближе, чтобы Ньюту тоже хватило места укрыться.