La mia famiglia (СИ)

— Что сейчас будет? — она вгляделась в его агатовые глаза, под которыми пролегли тени заботы.

— На нашей стороне все козыри, — загадочно произнес он, приближая своё лицо к её, целуя пухлые желанные губы, отвечающие ему горячей взаимностью.

Лилу набирала на поднос еду без разбора. Бонт был голоден, она это знала, он это знал. Не знала об этом только Мисселина, которая исподтишка пристально наблюдала за девушкой. Для чего ей столько еды? Её взгляд скользил по изящной фигурке девушки, замечая всё. Стала дерганой, нервной, много ест, мало спит.

— Не многовато ли для утра и одной хрупкой девушки? — спокойным тоном.

А у Лилу чуть не выпал поднос с едой для Бонта из рук.

«Вот ведь нелегкая принесла», — что-то подобное про себя подумала ангел, только с более горячими нецензурными подробностями, но поскольку это ангел, автор сочла возможным не передавать вам то, что услышала, по этическим соображениям.

— Я в последнее время ем очень много, даже не знаю, почему, — Лилу сказала то, что пришло в её голову, — нервничаю, экзамены…

— Дино… — сочувственно произнесла Мисселина.

Лилу вздрогнула, но всё-таки нашла в себе силы выдавить из себя:

— Да.

Получилось жалостливо, в той нужной консистенции: когда надо уже, чтобы поверили и отстали. И это было верно тактически рассчитано. Учительница сочувственно потерла ладонью по плечу девушки и с чистой совестью и сознанием того, что от её сочувствия кому-то стало действительно лучше, отошла от девушки, минут через десять забыв о той напрочь, теперь занимаясь ссорой Астра и Донни.

Лилу облегченно вздохнула и незаметно выскользнула из столовой, двинувшись в зал, где раньше было помпезно красиво, а теперь же всё напоминало о том, что ничего не вечно под луной, даже бессмертным приходит время умирать, покидать этот мир, растворяясь в небытие. Она немного в растерянности озиралась по сторонам, ожидая увидеть ангела. Тот медленно вышел из тени, почувствовав её энергию раньше. Девушка вздрогнула, её настороженные было глаза стали лучисто теплыми. Бонт улыбнулся этому ощущению на своей коже.

— Проголодался? — осторожно.

Парень кивнул. Лилу протянула ему поднос, и они вместе уселись на пол.

— Разделишь трапезу со мной? — спросил он, протягивая ей булочку.

Лилу чуть заметно кивнула и взяла булку из его рук. Она задумчиво отрывала кусочек за кусочком и мяла их в руках. Рядом ворковал голубь, она кидала ему кусочки булочки, которые тот с удовольствием ел. Ангел периодически поглядывала на возлюбленного. Тот поедал еду с удовольствием, огромным аппетитом и на удивление прекрасно. Казалось, она могла бы поэму написать про это.

— Ты чего? — спросил её Бонт, когда доел все, что можно было доесть и сыто откинулся спиной на стену.

— Ничего, ты смешной, — проговорила она.

— Почему? — искренне удивляясь, спросил тот.

— Ничего, — повторилась Лилу, внезапно покраснев, когда он взял её за руку, почувствовав, как удушливая волна желания настигла её.

Они оба резко замолчали, чувствуя обоюдно, что вырвались из оков и что могут делать то, что хотят. Только вот что дальше?

— И что же будет дальше? — спросила Лилу, перебирая его пальцы.

Бонт молчал, не зная, что где-то совсем поблизости и вскорости решается его судьба, и не только его.

*Монолог Офелии из пьесы У. Шекспира “Гамлет” в переводе Б.Пастернака

Комментарий к Что будет дальше? С наступающим, товарищи влюбленные, не очень и совсем нет) Это глава получилась романтичной, несмотря на дедлайны на работе и серьезные проблемы в личной жизни. 🤦‍♀ Не может неисправимый романтик по-другому писать. Приятного прочтения!!!\

эстетика – https://vk.com/doc592086541_589860245?hash=e7124249ba2dfa45c1&dl=d9497a29e4b637b76e

====== Что-то помимо нас. Часть первая ======

Ангел Фенцио много что не любил в этой своей бесконечности, многое что, но ненавидел он всего две вещи: запретные плоды своего сына Дино и одного серафима. Зарвавшегося, наглого, фигуристого, красивого, мать её, серафима. Ребекка. Ребекка Уокер. Неожиданно, она часто стала появляться в школе. Его грозно сведенные брови и настороженные серые глаза выхватили её гибкую фигурку среди мощных мужских. Но в силе взгляда и мощности её интеллекта она не уступала никому из присутствующих. И она его манила. Суровый учитель почти простонал, когда она совершенно неосознанно поправила волосы, рукой откинув их со щеки. Как раньше, когда они были близки, близки по-настоящему, как те, кто понимали друг друга, те, кто были единомышленниками.

Фенцио горько ухмыльнулся, видя, как Ребекка приветствует директора Кроули и как тот чуть ли не подобострастно облизывает поданную ему ладонь: надо отдать должное серафиму — она сморщилась и быстро отдернула руку. Он знал, что она не любила неискренность и лизоблюдство. Сплошное противоречие. Прошедшая огонь, воду и медные трубы, сама заключавшая грязные сделки, упорно проталкиваемая Сатаной в высшие ряды служителей Света и как венец получившая белые крылья серафима, на поверку оказавшимися не такими уже безупречно кипенно-белыми.