La mia famiglia (СИ)

Ребекка задумалась и вдруг побледнела настолько, что еще чуть-чуть и она потеряет контроль над собой.

— Вики и Люцифер… — начала было она.

— Да, и у них будет дитя, — его спокойствие обожгло её.

— Ты понимаешь, что это значит, — Ребекка сжала подлокотники кресла так, что они хрустнули.

— Знаю, — снова спокойно. — Всё идет так, как и должно идти.

— Мальчик из башни пропал, — сдулась и упала на спинку кресла.

Тишину кабинета прорезал смех Сэта.

— Я прочитал тебя, Ребекка, ты хотела убить Люцифера, ты хотела убить Вики, а сможешь ли ты убить дитя? И позволит ли тебе тот, кто идет за ним?

Перекрестие взглядов, ненависть, сплавившаяся в некое подобие любви, что-то дрогнуло в горящем взгляде серафима.

— Ты ничего уже не сделаешь, Ребекка, — произнес Сатана. — Шэп в курсе, и он, впрочем, как всегда отстранился, улетел советоваться с Творцом.

Мужчина горько рассмеялся и продолжил:

— Только Творец — тот еще хитрец, тот, у которого на каждого свой план, и как ни трепыхайся, Ребекка, как ни сожалей и ни думай, что ты могла бы поступить так или иначе, ты все равно сделаешь так, как запланировано великим Создателем, которому ведомо всё, что мы делаем, вот только откликается он на милость и любовь: я жаждал своего ребенка, но воспитывал сына как своего, не разделяя, и я получил Вики; думаешь, я позволю хоть кому-то тронуть хоть волос с её головы?

— Мы должны, — подобралась Ребекка, начиная мыслить масштабно. — Мы — это ничто по сравнению с тем, какой масштаб действий несет в себе разрушающая сила Мальбонте…

— Бекки, — вскричал Сатана и чуть встряхнул её за плечи, — я — консерватор, ненавижу перемены, но оглянись кругом, этому миру нужна встряска и она уже началась, когда у Шепфа появился сын, когда ты родила мою дочь и когда вселенная соединила Викторию и Люцифера, двух настолько разных по природе и душевной организации существ: того, кто жил сотни лет как демон, будучи ангелом, того, кто знает все грани своего внутреннего мира, и сопливую девчушку, которая, несмотря на то, что земная жизнь планомерно вытравливала из неё способность к любви, а сердце Люцифера откликнулось на её призыв.

Ребекка задрожала от его слов.

— Не смей рушить то, о чем ты понятия не имеешь, — проговорил Сатана, сощурив глаза, и от злости его ноздри трепыхнулись.

Ребекка отошла и села в кресло. Мужчина довольно посмотрел в сторону серафима и присел за стол.

— А вот теперь, дорогуша, я вижу, что ты готова говорить более конструктивно, — произнес тот и взял сигару в руки, потерев её.

— И что мы можем сделать? — обреченно спросила Ребекка.

— Всё, что в наших силах.

Они переглянулись и застыли в ожидании.

Лилу почувствовала скорее не телом, а неким внутренним радаром, что что-то мимолетно изменилось в пространстве. Она разомкнула глаза и увидела, что Бонта бьет крупная дрожь. Нет, он спал, его глаза были закрыты, но дрожь и испарина говорили о том, что с ним происходит нечто неладное.

— Оставь меня, — прошептал он, еле попадая зубами на зубы, кому-то во сне.

Ангел тронула того за плечо и начала тормошить. Парень вскочил и ошалелыми глазами осматривал пространство вокруг него.

— Это всего лишь сон, — лепетала девушка, видя, как он начал расслаблять поначалу скованное ночной судорогой мощное тело.

Бонт притянул к себе любимую и обреченно посмотрел в темноту. Она тоже вглядывалась в него, злобно щуря глаза и обжигая своей безнаказанностью. Тьма, у которой не было сердца.

«Отбрось её», — вскипела внутри него кровь.

— Нет, — крикнул он тьме.

Лилу удивленно воззрилась на парня и медленно перевела взгляд туда, куда тот смотрел без отрыва. Тьма настигла её неожиданно. Бонт бы ничего не смог сделать. Девушка откатилась в сторону, застыв в неестественной позе. Самый чистый ангел во вселенной смог только вскрикнуть, как почувствовал, что его тело сковало словно нитями. Из темноты проступил темный бесформенный силуэт, рваные концы очертаний того словно бы реяли в воздухе.

— Ты знаешь, кто я, Бонт? — спросило то, что не имело губ.

Парень всмотрелся в нечто и отпрянул, задрожав всем собою, в светлых, как две прекрасные луны, глазах застыли слёзы.

— Нет, — тяжело простонал тот.

— Да, Бонт, — смех напоминал хруст костей.

— Нет, — крикнул тот, силясь разорвать невидимые узы, но это было тщетно. — Тебя нет, ты не существуешь, ты…

— Я здесь, и от меня никуда не деться…

— Ты всего лишь плод моего воображения… — убеждая самого себя неубедительно.

— Разве плод твоего воображения может так? — вновь смех как ломаемые кости.

Бонт посмотрел на девушку, та начала ворочать головой.

— Если ты хочешь причинить ей боль еще раз, то я могу… — существо было прервано громким возгласом Бонта.

— Нет, — поспешно выкрикнул тот.

— Умничка, Бонт, ты ведь всегда был таким: хорошим, умным, тебя так любила… мама, тебя так уважал отец, — горечь в словах говорящей тьмы.

— Что ты хочешь? — сквозь зубы спросил ангел.

— Иди за мной, — прошелестело нечто.

Парень встал и, тряхнув серебряными локонами, оглянувшись с проступившими на глаза слезами на Лилу, обреченно поплелся к выходу.