Читаем La Storia. История. Скандал, который длится уже десять тысяч лет полностью

Карулина знала наизусть все эти названия, имена всех киноактрис, так же и названия всех фильмов. Да, кино она любила необычайно, вот только когда у нее спрашивали о сюжете тех самых фильмов, от которых она млела, выяснялось, что она ровно ничего не поняла. Вместо любовных историй, свирепого соперничества, душераздирающих измен она видела только набор фантастических движений, словно в волшебном фонаре. А кинодивы для нее были, вероятно, существами вроде Белоснежки или фей из популярных детских журнальчиков. Что же касается актеров-мужчин, они интересовали ее куда меньше, ее воображению не удавалось увидеть в них персонажей сказок.

Поскольку она родилась и выросла в целой, можно сказать, толпе родственников, то вопросы пола перестали быть для нее секретом уже с самых первых детских лет. Но это обстоятельство странным образом выработало в ней полное равнодушие к сексу, столь невинное, что оно казалось абсолютным неведением — и в этом смысле ее можно вполне сравнить с Розой и Челестой.

Карулина не была красивой — у нее было маленькое и несоразмерное тело, уже раздавшееся в боках из-за тяжелой беременности до такой степени, что при ходьбе она как бы постоянно теряла равновесие, от чего ее походка выглядела сбивчивой и смешной, как бывает у некоторых щенков-дворняжек. Лопатки так и выпирали из ее худенькой спины, похожие на пару кургузеньких бесперых крылышек. Лицо у нее было неправильное, рот чересчур велик. Но маленькому Узеппе эта самая Карулина наверняка казалась королевой красоты, если только не богиней. И теперь имя, которое он твердил чаще всех остальных (не считая, разумеется ма) было Ули.

Но вообще-то Узеппе довольно быстро выучил имена всех окружающих: Эппе-той (Джузеппе Второй, он же Сумасшедший, он же Куккьярелли), Толе и Мемеко (Сальваторе и Доменико, двое старших братьев Карулины) и так далее. И он не колеблясь называл их по имени с большой радостью каждый раз, когда их видел, словно они были такими же младенцами, как и он сам. Часто они, будучи заняты своими делами, не обращали на него никакого внимания. Но он, на мгновение растерявшись, тут же забывал обиду.

Для него, вне всякого сомнения, не существовало разницы между старым и молодым человеком, красивым и некрасивым, он не воспринимал ни половых, ни социальных различий. Толе и Мемеко были, если говорить откровенно, пареньками неказистыми, и, больше того, — с неясным родом занятий (они то промышляли на черном рынке, то поворовывали, смотря по обстоятельствам), но для него они являлись парой красавцев прямо из Голливуда и знатнейшими из патрициев. От сестры Мерчедес нехорошо попахивало, но Узеппе, когда приходилось играть в прятки, очень любил укрываться под ее одеялом, которым она обертывала колени; забираясь туда, он торопливо бормотал ей с заговорщическим видом: «Ты молчи, ты только молчи…»

Раза два в конце лета в их краях появлялись какие-то немецкие военные. Мгновенно весь поселок оказывался в состоянии паники, потому что для простого народа немцы были теперь не просто враги, а нечто гораздо худшее. Но хотя одно только слово «немцы» действовало на всех, как самое лихое проклятие, маленький Узеппе, по-видимому, не отдавал себе в этом отчета. Он принял необычных посетителей со вниманием, любопытством и без малейшей подозрительности. В те посещения дело, по правде говоря, шло об обычных солдатиках, случайно забредших к ним, и никаких скверных намерений у них не было — в первый раз они спросили дорогу, во второй попросили стакан воды. Но не подлежит сомнению, что если бы к ним, в их обширную комнату, ввалилась рота эсэсовцев при всем вооружении, наш смешной Узеппе их ни капли бы не испугался. Это крохотное существо, не имеющее понятия о том, что такое оружие, не ведало и страха, оно излучало стихийное доверие. Казалось, для него не существует незнакомцев, а только члены его семьи, которые возвращаются после отсутствия и которых он узнает с первого взгляда.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже